— Тогда и посмотрим, что будет дальше, — выдал равнодушно. Мой хваленный самоконтроль, держался на честном слове.

— Даже если Архип все узнает, я к тебе не вернусь. Так чего ты добиваешься? — Тебя. Дрянь. Разве это неочевидно?

— У меня есть жена. Забыла? К тому же, БУ товар меня не интересует, — топил ее в своем гневе и не выдержав черни в глазах, Ева уронила взгляд. Но, то, лишь секундная слабость, девушка вновь схлестнулась с моим мраком.

— Тогда что?

— Всего два пункта. Оставь моего брата в покое. Я хочу вашего развода. Он имеет право на новую жизнь, без обмана и жены, слабой на передок.

— Будут еще пожелания? — ее язвительная усмешка скрывала боль, моя жестокость не имела пощады и границ.

— Одна ночь со мной, — поставил ультиматум.

— Ты либо глуп, либо слишком самонадеян, если реально думаешь, что, я соглашусь на бредовые манипуляции, — произнесла ровным тоном.

— Решать только тебе. Но имей в виду, я пойду до конца. Расхерячу вашу семейную идиллию не задумываясь, — внутри разворачивался ад, а рассудок застыл на пороге безумия. — И если, вдруг я окажусь не услышанным, то поверь тебя ждет кошмар. Надеюсь, я ясно выразился.

— Я не шлюха, Наум.

— Одним разом больше или меньше. Тебе ведь не привыкать, — Ева качнулась, прикрывая веки. А меня распирало от желания подойти к ней, взять на руки и отвезти в свой особняк. Спрятать от всего мира. Не отпускать. Найти компромисс. Но в следующий миг, распахнув глаза, девушка щедро одарила ненавистью. Пусть так. Но с этого дня они не будут вместе и счастье им не светит. Лимит терпения исчерпан. — Я скоро приду за ответом, — развернулся, направляясь к автомобилю.

— Гори в аду, Соболевский. Я ненавижу тебя, — кинула в спину. И, мы сгорим обязательно, детка. Обещаю.

Под струями горячей воды, я никак не могла согреться.

Меня бил крупный озноб, затем мелкий, лишь от воспоминаний, от страсти и неодолимого соблазна с которым не справилась.

Под струями горячей воды, я остервенело терла кожу мочалкой. Еще раз. И снова.

Чтобы до кровавых ран, и мяса.

Чтобы заглушить внутреннюю боль, переключившись на физическую.

Молча. Глотая слезы.

Хотя, истошно хотелось кричать и бить кулаками о стены. Крушить мебель.

Только внутри все застыло.

Наполнив ладонь очередной порцией геля, смывала сумасшедший взгляд мужчины, страсть, которая успела пробудить вирус, и отравлять каждую клетку.

Мне казалось, я пропахла Соболевским. До основания.

А мелкие поры уже пропитаны лимоном и невозможно избавиться от цитруса. Я не могла отмыться от требовательных поцелуев, и горящих прикосновений. Живого места уже не чувствовала, но продолжала упрямо растирать тело.

Говорят, у человека всегда есть выбор. В моем случае он отсутствовал.

Хотя, по теории выбора, есть несколько аксиом определяющие путь каждого. Я свой выбрала, так как знала чего хотела. И потому презирала себя.

На той поляне у озера, он меня сломал и утвердился в своей власти.

Лучше бы продолжал оскорблять и унижать, а ненависть моя разрасталась бы, мотивируя, на жесткие меры противостояния.

Меня не оставляли кадровые вспышки, как бессовестно и непристойно, я отдавалась мужчине, как жаждала и молила о ласках, как в блаженстве ощутила на себе тяжесть крепкого тела и испытывала дикое возбуждение от его действий — я его до дрожи хотела, и нуждалась в Соболевском.

И только бабочки в животе не порхали. Меня раздирало на части.

Вышла из душа, горло болело от надрывных спазмов, а тело предательски ломило.

Не отпускало ощущение, что Соболевский, до сих пор во мне находился.

Так странно, все поменялось в одночасье.

Становилось страшно, и меня заполняло противоречивыми чувствами.

Я запуталась в ситуации с Архипом. И Наум путал карты — я так и не смогла определиться с его задуманными планами.

Но в первую очередь, я потерялась в ощущениях.

И больше всего, боялась продолжения истории пятилетней давности.

Когда всеми фибрами души, я полюбила.

Преподнесла мужчине не только сердце, но и душу.

Он был моей девичьей любовью и первым мужчиной. Я всегда с содроганием вспоминала наше прошлое. Тогда, я горела чувствами и всепоглощающей страстью.

Он пожирал меня, а я вне всяких сомнений, отдавала по кусочкам себя. Только моя неискушенная натура не ведала, какая ждала суровая расплата. В какой мучительной агонии буду умирать не догадывалась.