Подумав об этом, я улыбнулась.

Посмотрела на лежащий на столе сотовый. Это же так просто, взять и набрать нужный номер. Спросить, как дела или просто пожелать спокойной ночи.

Что в этом такого?

Но я все никак не могла решиться набрать Андрею. Вдруг, он занят? Или уже спит? Или, вообще, спит не один? Стоило представить, как на звонок отвечает женский голос, как у меня все холодело внутри. Ну почему я не решилась спросить его про невесту? Могла сказать, что случайно натолкнулась на ту статью и фотографию. Даже если мы с Андреем просто друзья, разве это зазорно - интересоваться личной жизнью друг друга?

Я просидела на кухне до самого утра. Тут же и уснула, опустив голову на сложенные на столе руки. А когда открыла глаза, за окнами начало светать.

— Ого… — вздохнула я. — Нет, Ариэль, нельзя доводить себя до такого состояния. Как доктор тебе говорю. Так до депрессии дойти недалеко, а нам нельзя, у нас пациенты.

Вдруг за окнами я заметила какое-то шевеление. Сначала подумала, показалось. Но нет, возле дома кто-то топтался.

— Федор?.. — ужаснулась я. — Ты чего здесь забыл?

Он был каким-то всклокоченным. В помятой одежде, с растрепанными волосами. Примерно как я спозаранку. Тоже, что ли, не спал всю ночь? Но я-то тут при чем?

— Привет! — он махнул пухлой рукой как хорошей знакомой. — Выйди на минутку, поговорить надо.

Я плотнее запахнула халат и невольно провела рукой по волосам, приглаживая их. Этот жест был нервным, рука дрогнула. Нет, понравиться Грибову я не хотела и не собиралась перед ним прихорашиваться. Да и разговаривать нам, собственно, не о чем.

— Тебе нужна медицинская помощь? — предположила я.

Интересно, давно он тут, у меня под окнами? Неужели пробыл здесь всю ночь?

От последней мысли стало жутковато.

Ох уж эта сельская привычка оставлять окна открытыми. А иногда и двери. Если бы знала, что Федор Грибов меня караулит, заперлась на все засовы. А я так надеялась, что после разговора с Андреем наш главный фермер успокоится.

— Очень нужна помощь, — кивнул Федор. — Твоя, Ариэль.

— Хорошо, сейчас выйду, — выдохнула я. — Но ненадолго. Мне еще детей в сад вести и на работу.

Эля

Только о нем забыла, как он объявился. Точно гром среди ясного неба.

Разбудив детей и усадив их завтракать, я вышла к Грибову.

— Что ты хотел? — спросила, кутаясь накинутый на плечи платок. От скользящего по мне взгляда становилось не по себе. Федор смотрел с таким неприкрытым вожделением, что мне хотелось провалиться сквозь землю.

— Да вот спросить пришел, — проговорил Федор, покачав головой. — Не наигралась ты еще с городским докторишкой?

— Что?! — вспыхнула я. От Грибова я сразу не ждала ничего хорошего, но это явный перебор. — Пошел бы ты, Федя… Домой!

Развернулась, намереваясь уйти.

Надо же, Грибов уже и справки об Андрее навел, узнал о его работе.

— Стой! — выкрикнул Федор мне вслед. — Я же люблю тебя, дура. Тянет меня к тебе, понимаешь?

Нет. Я не понимала и понимать не собиралась. Неужели он действительно думал, что подобное признание заставит меня проникнуться ответными чувствами? Разве так признаются в любви?

— Ага, заметила, — сказала я, стоя уже на крыльце дома. Чем больше расстояние между мной и Грибовым, тем лучше. — Когда ты чуть не придушил меня в объятиях.

— Так это я любя, — остался верным себе Грибов. А потом добавил с таким видом, словно оказывал великую милость: — Я тебе брак предлагаю. Не то, что эти твои гости. Поиграются и бросят одну. А я не такой, Эля.

Да уж, действительно. До Андрея и Тима Грибову как до луны.

— Нет! — решительно выпалила я. — На все твои предложения разом. Замуж я за тебя не выйду и разговаривать нам больше не о чем.

Федор нахмурился и сжал кулаки. Отказа он явно не ожидал, потому сейчас смотрел на меня так, точно увидел привидение.

— Ты бы хоть подумала для приличия, — заявил обиженно. — Зачем сразу отказываться?

— Не о чем мне думать, — устало произнесла я.

Разговор порядком притомил, но Федор все не желал уходить. Не слышал и не понимал слов.

— Я тебя с детьми возьму, — решил оказать еще одну великую милость. — Стану им настоящим отцом. Обижать не буду, вот увидишь. Будете как сыр в масле кататься.