Они разговаривали так, словно меня самой в этой комнате не было вовсе. И мне это решительно не нравилось. Да, Вилар был трус и зазнайка, но, по сути, он был прав. И если я хотела, чтобы со мной как с врачом считались, то я должна и поступать соответственно этому.

— Всё в порядке, месье, — улыбнулась я Валлен-Деламоту. — Я поеду в эту деревню и постараюсь помочь больным, чем смогу. Я буду носить марлевую повязку, халат и перчатки, которые потом сожгу. И сейчас мне нужно лишь, чтобы мы все вместе решили, какими именно средствами мы будем лечить эту болезнь.

О холере было известно еще слишком мало, и устоявшейся практики лечения этого заболевания просто не было.

— О том, чтобы вы поехали туда, не может быть и речи! — резко сказал наш гость. — Но давайте вернемся к этому вопросу позже. А пока обсудим то, что мы с вами знаем об этой болезни.

А знали мы немногое.

— Эта болезнь, как и многие другие, происходит от избытка крови и застоя жидкостей, — начал Вилар. — Поэтому первейшим средством от нее является кровопускание. Не следует забывать и о натирании тела уксусом. И разумеется, ограничение в потреблении любых жидкостей.

Но в ответ на это заявление Деламот отрицательно покачал головой:

— А вот я как раз не стал бы советовать прибегать именно к этому средству. По воспоминаниям моих знакомых врачей, которые уже работали во времена прошлой эпидемии, оно почти всегда приводило к смерти пациента. У меня есть запасы лауданума — он помогает остановить диарею. Более того, я придерживаюсь прямо противоположной точки зрения. Поскольку организма во время болезни теряет много воды, больному следует много пить.

Вилар хмыкнул с сомнением, но возразить не решился.

— Да, и пить не просто воду, а соленую воду! — согласилась я. Оба доктора посмотрели на меня, и я чуть смутилась. — Я слышала это от доктора Арчинса, который был моим наставником в больнице, где я проходила практику. При этом он тоже давал отсылки к прошлой эпидемии, свидетелем которой он был. Более того, он рассказывал нам о случае, когда он ввел соленую воду в организм пациента внутривенно — и тяжелый больной пошел на поправку.

— Какая ерунда! — воскликнул Вилар. — Надеюсь, барышня, вы не собираетесь практиковать подобную антинаучную методу? А что касается доктора Арчинса, на которого вы изволили сослаться, то он известен в столичных медицинских кругах как большой чудак и пустомеля.

Мне не понравились его слова. Арчинс вызывал у меня куда больше доверия, чем сам Вилар.

— Это слишком рискованный метод, мадемуазель, — вдруг согласился в Виларом наш гость, — и я бы не советовал пока применять его на практике. Но я сегодня же напишу месье Арчинсу и попрошу его поделиться с нами результатами его наблюдений.

— И не просто рискованный, а совершенно недопустимый! — с жаром поддержал Вилар. — Он не входит в число рекомендованных Главным медицинским управлением Альтевии. И применяя его, вы, мадемуазель, можете превысить свои полномочия и привлечь к нашей больнице ненужное внимание проверяющих из столицы.

— И, уважаемые коллеги, нам следует усилить бдительность, — сказал доктор-маг. — Чаще мыть руки, менять халаты, носить на лице марлевые повязки, пропитанные травяным настоем. Не помешает обкурить травой и комнаты в больнице — полынью, можжевельником. Лишним, знаете ли, не будет.

Вилар энергично закивал.

— И я сейчас заеду в ратушу и оповещу господина мэра об опасности распространения болезни. Но до тех пор, пока у нас не будет подтверждения нашим предположениям, эту информацию не стоит делать достоянием общественности, — подвел итог нашего маленького совещания Деламот. — А чтобы убедиться в наших предположениях или опровергнуть их, вам, месье Вилар, нужно как можно быстрее отправиться в указанную деревню.

Мой коллега спал с лица. Теперь он уже, наверно, совсем по-другому оценивал вчерашний ужин у Деламота — не познакомься он с доктором-магом накануне, тот, возможно, не стал бы требовать от него того, чего делать ему решительно не хотелось.

— Если деревня маленькая, и жителей там немного, то они все уже наверняка заражены. И ехать туда сейчас чрезвычайно опасно. Мы с большим вероятием ничем не поможем им, но подвергнем опасности самих себя.

— Как вы можете говорить так, сударь? — возмутилась я. — Люди нуждаются в нашей помощи! А как же клятва, которую вы давали, получая диплом врача?

— Вы тоже ее давали, мадемуазель! — огрызнулся он. — И поскольку тут, в городе, от вас куда меньше пользы, чем от меня, именно вам и надлежит туда поехать.