— Но, месье Вилар…

— Надеюсь, вы не собираетесь оспаривать назначенное мною лечение? — брови доктора сошлись у переносицы. — Вы, кажется, забыли, мадемуазель, что мой опыт несоизмеримо больший, чем у вас. Следует ограничить пациента в питье, часто пускать ему кровь и, в случае отечных ног, поставить пиявки ему на живот.

— А если пациенту не станет лучше? — содрогнулась я.

— Если ему не станет лучше, мы сделаем прокол брюшной стенки и выпустим лишнюю жидкость, — без тени сомнения заявил Вилар.

— Но это может вызвать перитонит!

— Да, — невозмутимо согласился он, — но от нас это не зависит. Увы, но всем помочь нельзя.

Что-то подобное я уже слышала и совсем недавно. Ах, да, от доктора Руже! Кажется, я была права — месье Вилар с ним прекрасно споется!

На следующее утро месье Вилар решил отправиться в Ратушу, дабы озадачить секретаря мэра своим жилищным вопросом. И я не сомневалась, что городская власть пойдет ему навстречу, потому что такие люди, как он, умеют настоять на своем. В отличие от меня, месье Вилар никогда не станет работать за маленькое жалованье или довольствоваться скромной комнатой при больнице.

— Не хотите ли поехать со мной, мадемуазель? — спросил он, велев месье Бернару закладывать карету.

Да, мне как раз и самой нужно было в Ратушу. Я хотела как можно скорее получить жалованье за вторую половину месяца, оплату дорожных расходов до столицы и ту компенсацию от герцога, о которой обмолвился месье Парис. Я хотела знать, какой суммой денег я смогу располагать, когда останусь без работы.

За время нашего пути до Ратуши я имела возможность наблюдать, как морщился месье Вилар, когда мы проезжали не только по окраинным, но и по центральным улицам города. Да, по части дворцов и величественных набережных Тирелис не шел ни в какое сравнение со столицей, но в нём было свое очарование, которым я уже успела проникнуться.

Мне нравились тихие тенистые бульвары и парки с ровными аллеями. И маленькие, вымощенные булыжником площади с милыми фонтанами в центре. И узенькие улочки с фахверковыми домами, на балконах которых росли цветы.

Но, кажется, у месье Вилара были совсем другие вкусы, потому что он повернулся ко мне и пренебрежительно хмыкнул:

— Вам повезло, мадемуазель, что скоро вы вернетесь в Альтевию. А вот мне придется выполнять за вас всю работу в этом болоте.

Он сказал это так, словно я сбегала из Тирелиса по собственной инициативе, хотя прекрасно знал, что я как раз хотела тут остаться. Но я не стала это комментировать.

Месье Парис встретил нас с куда более заметным радушием, чем прежде. Судя по всему, он уже проникся почтением к доктору Вилару и теперь всячески это почтение демонстрировал.

— Да-да, я могу выдать вам жалованье прямо сейчас. Я уже подготовил соответствующую ведомость. Прошу вас, месье, распишитесь вот здесь! А вы, мадемуазель, в следующей строчке. Пока это только жалованье. Документы на оплату дорожных расходов и компенсацию я подготовлю на следующей неделе.

Пока я ставила свою подпись напротив причитающейся мне суммы, я не смогла не заметить и ту сумму, что стояла чуть выше. И когда я осознала разницу между ними, то посмотрела на секретаря с таким изумлением, что он даже без слов понял мой вопрос. Но в ответ лишь молча развел руками.

А удивиться тут было чему. Жалованье месье Вилара оказалось ровно вдвое больше моего. Да, я помнила, что его светлость собирался увеличить сумму вознаграждения для нового доктора из столицы, но я и понятия не имела, что речь шла о таком значительном повышении.

И это было так возмутительно, что я обиженно засопела. Этим поступком герцог Лавальер еще больше обесценил мой труд. Я и прежде понимала, что он не слишком высокого мнения о моих профессиональных способностях, но сейчас я и вовсе словно получила пощечину.

Из Ратуши мы вышли вместе с Виларом, но поскольку он вознамерился нанести визит доктору Руже, то в больницу я вернулась одна. Да, мне пришлось проделать этот путь пешком, но зато я получила возможность высказать всё, что я думала о герцоге Лавальере. И пусть меня никто не слышал, я смогла выплеснуть наружу всё накопившееся возмущение.

— Как хорошо, что вы вернулись, Вероника! — выбежала мне навстречу Мелани. — К месье Вилару приехал вчерашний пациент. Да-да, тот, который с водянкой! И мне кажется, что ему совсем худо.

Я вымыла руки, надела халат и вошла в кабинет, где на широкой лавке сидел мужчина лет сорока пяти. Судя по тому, что на нем не было сюртука, а только рубашка и холщовые штаны, верхняя одежда на него уже не налезала.

А у окна стояла женщина с залитым слезами лицом.

— Доктор! — встрепенулась она, когда я вошла в комнату. Но когда она поняла, что это не Вилар, лицо ее разочарованно вытянулось. — А где же месье Вилар? Мой муж с трудом добрался до больницы, и нам хотелось бы, чтобы доктор как можно скорее его осмотрел.