Я взволнованно заходил по кабинету, не понимая, почему маркиз всё еще пребывает в печали.

— Разве недостаточно будет заявить об этом в суде, чтобы с нее были сняты все обвинения в том, что она лечила моего сына?

Его сиятельство бросил на меня странный взгляд и снова вздохнул:

— Да, вы правы, ваша светлость, чтобы оправдать ее за лечение вашего сына, этого будет достаточно.

Он снова сделал паузу, словно давал понять, что чего-то недосказал. И я остановился, нахмурился. А потом застонал. Потому что всё понял и сам.

— Ее оправдают за лечение моего сына, но тут же обвинят в том, что она, будучи магом, лечила простых людей!

— Именно так, ваша светлость! — подтвердил маркиз. — И если в нынешней ситуации ей еще можно найти оправдание или хотя бы основание для смягчения наказания, то если откроется правда, всё станет куда сложней. То, что простой врач нарушил закон, желая помочь ребенку аристократа, способно вызвать сочувствие у суда. А вот то, что врач-маг решил растрачивать свои способности на простолюдинов, не имеет никаких оправданий.

Меня покоробило от его последней фразы, и наверно, это отразилось у меня на лице, потому что он усмехнулся:

— Нет-нет, ваша светлость, сам я так вовсе не думаю. Я лишь хотел, чтобы вы поняли, как будет рассуждать судья при вынесении приговора.

— Но это несправедливо! — запальчиво произнес я. — Не кажется ли вам, что этот закон давно устарел? И не вам ли, как главе медицинского управления, следует инициировать его отмену?

Он посмотрел на меня как на неразумного ребенка. Но мне отнюдь не стало стыдно. Однажды этот закон наверняка будет пересмотрен. Так почему бы не сейчас?

— Вы думаете, я не пытался этого сделать? — устало возразил Эстреваль. — Как только я возглавил управление, я обратился с этим предложением к его величеству. Но стоило ему только услышать об этом, как он прервал наш разговор. И впоследствии я неоднократно возвращался к этой теме. И поверьте, в медицинской среде у меня немало единомышленников. Но что значит наше мнение против мнения короля?

— А ваша дочь? — спросил я. — Она рассказывала мне, что стала врачом после того, как умерла ее бабушка, которой отказался помочь доктор-маг.

Эстреваль снова бросил на меня внимательный взгляд.

— Ах, вот как? Значит, она рассказала вам об этом? Ну, что же, это действительно так. Но, наверно, она не сказала вам, что этим доктором-магом был ее отец?

— Что? — потрясенно спросил я. — Этим доктором были вы?

— Да, — подтвердил он, и уголки его губ опустились. — Ни моя жена, ни ее мать никогда не имели магии, несмотря на то что были представительницами знатного рода. А Вероника пошла в меня. Она с детства проявляла интерес к медицине. Мне льстило, что она хотела пойти по моим стопам, но я всё-таки надеялся ее переубедить. Я полагал, что женщина не должна становиться врачом, и куда больше хотел бы, чтобы моя дочь вышла замуж и сосредоточилась на семье.

Я слушал его и узнавал в нём себя. Теперь мне было стыдно вспоминать, что еще совсем недавно я был намерен выдворить мадемуазель Эстре из Тирелиса и заменить ее врачом-мужчиной.

— Мы как раз гостили в поместье моей тещи, когда та заболела, — продолжал он. — А простого доктора поблизости не оказалось.

Каждое слово давалось ему с большим трудом. Наверняка он предпочел бы никогда не вспоминать об этом.

— И вы отказались ее лечить?

— Нет, всё было не совсем так. Вы можете не верить мне, как не поверила Вероника, но если бы я понимал, что могу ей помочь, я постарался бы это сделать. Но бывают ситуации, когда любой врач оказывается бессилен. И именно так и было тогда. Я ничем не смог бы помочь матери своей супруги, и при таком раскладе посчитал бессмысленным нарушать закон. Более того, моя теща сама запретила мне к себе приближаться. Она понимала, чем это могло обернуться для нашей семьи. Но моя дочь всё равно меня не простила. После этого она ушла из дома и изменила свои документы, убрав из них вторую часть нашей фамилии. Именно как Эстре, а не Эстреваль она поступила в университет.

— Но вы знали, где она была всё это время?

— Да, разумеется, — сказал он. — Но после того, что случилось, я считал себя не вправе ей мешать. Я знал, что она окончила университете с серебряным дипломом. Да-да, сердце мое тогда переполняла гордость. И знал, что по распределению она приехала сюда. Конечно, я предпочел бы, чтобы она осталась в столице и работала там. И я был уверен, что так оно и будет — ведь она была одной из лучших выпускниц. Но она оказалась в Тирелисе.

— И вы не пытались этому помешать?

Он хмыкнул:

— Я собирался приехать за ней, но узнал о том, что вы запросили к себе в город доктора-мужчину. Вот и решил немного подождать, надеясь, что Вероника поймет, что для продолжения медицинской практики ей потребуется мое покровительство, и она вернется в семью.

— Но этого не случилось.

— Да. Вместо моей дочери в столицу вернулся тот самый доктор-мужчина, который испугался ужасов эпидемии.

В дверь кто-то тихо поскребся. Спустя секунду она открылась, и мы увидели полковника Мерсера, который не решался войти в свой кабинет.