Потоптавшись, инспектор садится, неуверенно обращается к Лене, переходя в наступление:

— Елена Викторовна, когда же мы наконец построим наш торговый центр «Развлекательный Селезень»?

Я бросаю взгляд на Лену, давая ей возможность самой ответить. Она мгновенно собирается и холодно, без единой эмоции в голосе произносит:

— Я уже говорила: этот ТРЦ городу не нужен. Он перегрузит инфраструктуру и не вписывается в исторический центр.

Инспектор качает головой и начинает привычную песню, бросив на меня быстрый взгляд:

— Но план уже утверждён министерством строительства. В каждом графстве обязательно должен быть возведён современный торгово-развлекательный центр как «точка роста» региона, он даже получит субсидию сверху. А сеть «Селезень» соответствует современным стандартам.

Я замечаю:

— В каждом графстве, говорите? Это сомнительное утверждение, господин инспектор. Может быть, вы имели в виду «в каждом доходном графстве, где есть горожане с достатком»?

Инспектор пыхтит как ёж:

— Но это же точка роста, Ваше Сиятельство! Мы обязаны развивать территорию Царства, а ТРЦ «Селезень» — это символ современности, это инфраструктура будущего.

— Лен, — обращаюсь жене по мыслеречи. — А чей вообще этот «Селезень»?

— Сеть «Селезень» — это гипермаркеты и кинотеатры графов Селезнёвых, Даня.

Я не удерживаюсь и усмехаюсь:

— А, ну теперь всё встало на места. Граф Селезнёв же сидит высоко в министерстве, точнее — его родня там обосновалась.

— Да, Даня, ты глядишь в корень, — вздыхает жена. — Селезнёв проталкивает через родственников дотации на свои торговые центры, чтобы потом освоить бюджет на подрядных работах, а затем ещё и сдать помещения якорным арендаторам.

Ну раз схема ясна, чего сидеть? Я тут же отправляю Ломтика в Министерство строительства в Москве. Малой, как всегда, с энтузиазмом «рулит» ситуацию: шныряет по кабинету замминистра по субсидиям, разбрасывает листья, суетится, но именно в этой суете находит то, что нужно. В конце концов он добирается до одного из сейфов и вытаскивает нужный листочек — список аффилированных Селезнёву фирм, на которые идёт прибыль от аренды этих самых торговых центров по всей стране.

Через теневой портал я вытягиваю документ и кладу его на стол перед инспектором.

— Что это? — хлопает он глазами.

— О, это всего лишь список аффилированных фирм и лиц, которые отстёгивают маржу графу Селезнёву, — замечаю.

Инспектор ошарашенно таращится на бумагу. Его губы шевелятся, но голоса почти нет. Я давлю дальше, не давая ему оправдаться:

— Передайте Его Сиятельству Селезнёву: может, он одумается и перестанет лезть в наше графство со своими грязными схемами? Не думаю, что он хочет за решетку. Мы сами решим, куда тратить целевые фонды, хорошо, господин инспектор?

Инспектор мнётся, наконец проборматывает, стараясь не встречаться со мной взглядом:

— Честно говоря… я не знал об этом…

Терпеть не могу лжецов. Нет, чтобы извиниться и по-тихому свалить, он мне тут заливает, нисколько не уважая меня.

— Я могу вскрыть ваши щиты, и тогда мы узнаем точно, знали вы или нет.

Я смотрю ему прямо в глаза и говорю предельно холодно:

— Рискнём?

— Вы не можете… Я представитель Министерства! Если вы взломаете мой разум, то будете подвергнуты следствию за нападение на царского чиновника!

— Это только в том случае, если вы не окажетесь взяточником. А если вы не чисты на руку, то я получу награду за вскрытие коррупционной схемы, — парирую. — Но это мы узнаем, когда ваши щиты падут. Так, рискнём? — повторяю.

Он бледнеет моментально, щёки проваливаются, руки начинают трястись. Понял, что я не блефую и готов вскрыть его, как консервную банку. В его глазах мелькает настоящий ужас.

— Нет… нет, пожалуйста! — лепечет он. — Пощадите, Ваше Сиятельство…

— Пошёл вон, взяточник вшивый. И никогда больше не смей приезжать в мой город.

Его мгновенно сдувает ветром, а я оборачиваюсь к жене. Она пару секунд смотрит на меня, затем встаёт, звонко цокая каблуками, проходит к двери и плотно закрывает кабинет. Вернувшись, нажимает кнопку на телефоне и коротко говорит секретарю:

— Люба, для всех меня нет ближайший час…нет, два.

— Поняла, Елена Викторовна.

А Лена уже тянется к горловине платья, медленно расстёгивает ворот и одну за другой следующие пуговицы. Поглядывая на меня хитро, она спрашивает:

— Скажи, дорогой, а ты будешь топить этих Селезнёвых до конца?