Стыд какой, Элизабет!

33

Александр поймал проезжающий мимо кэб, помог мне взойти по ступеньке и забрался следом.

— Ваш сосед или очень глупый, или он отчаянно ищет приключений. — Проговорил мужчина. — Так или иначе я прошу прощения.

— За что? — искренне удивилась я.

— За то, что не смог разобраться с проблемой с первого раза. — Он нехорошо усмехнулся. — Кажется, придется наведаться к пьянице ещё раз.

Глядя на Калиостро, мне стало от всего сердца жаль несчастного Вуди Гарда.

— Не трогайте его. — Сказала серьезно.

— Ну нет. Это переходит все границы дозволенного.

— И все-таки, не стоит. Держите себя в руках, Александр.

Я вздрогнула. Впервые я обратилась к нему по имени в разговоре. Это оказалось… довольно приятно. Даже немного волнующе.

«Александр», — повторила в голове. У него очень красивое имя. Есть в нем что-то величественное. Даже царственное. И как я раньше этого не замечала?

Впрочем, зачем я вообще это заметила?!

— Леди Фарси, этот недоумок должен понять, что вредить вам не стоит.

— Не переживайте, милорд. Я разберусь с этим.

Мужчина хмыкнул. Выражение его лица стало скептическим. В мои силы он не верил.

— Если он снова что-то выкинет? — продолжал нагнетать Калиостро.

— То я знаю к кому обратиться. — Я ослепительно улыбнулась, однако это никак его не смягчило.

— Думаете, это приносит мне удовольствие? — фыркнул он, глядя в глаза.

— Мне показалось, что вы с радостью откликнулись на призыв о помощи. Если я ошиблась — простите. Честное слово, я больше никогда не стану отвлекать вас от работы. Давайте остановим кэб, пока мы не уехали далеко? — Столь же холодно отозвалась я.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Он упрямо поджал губы, я же воинственно сомкнула пальцы в кулаки. Воздух между нами завибрировал.

— Вам не показалось. Я действительно рад вам помогать. — Примирительно проговорил Калиостро.

— Спасибо.

— Но ваш сосед…

— Я поговорю с ним. Сама. Не беспокойтесь.

— Уверен, он не остановится, пока не выживет вас.

— Уверена, у меня получится все уладить. Я предпочитаю закапывать топор войны, а не отсекать им голову врагу.

— Второй метод эффективнее.

— Отнюдь. Язык дан людям, чтобы договариваться. Я в этом деле мастер.

— Я заметил.

Он пытался быть серьезен, но мой слух все же уловил ироничные нотки.

— Можете не сомневаться. — Буркнула я.

— Хорошо. Если что, вы знаете, где искать «топор».

— Он не потребуется.

Александр покачал головой, но ничего говорить не стал.

Что ж, доехать до лавки без ссоры у нас почти получилось. Прогресс, не иначе!

Вот только без сюрпризов не обошлось. Посреди улицы стоял растерянный Эмиль. В одной руке он держал небольшой букетик, в другой коробку шоколадных конфет.

Увидев меня, он было бросился на встречу, но притормозил. Его взгляд сделался колючим.

— Лизи, — выдохнул он, подходя к нам. — Лизи, что случилось? Где лавка?

— Все в порядке. Не переживай!

Калиостро расплатился с возницей и подошел к нам.

— Доброго дня, Клаус. — Чинно произнес он. Его голос как-то странно переменился. Из него исчезло всякое человеколюбие. — У вас выходной?

— Отлучился на пару часов из конторы. — Столь же холодно ответил Эмиль. — Чтобы увидеться с дорогим сердцу человеком.

Они обменялись снисходительными улыбками. Я же нахмурилась. Эмиль любил давать мне ласковые прозвища, но «дорогой сердцу человек» — это… сильно.

— Ясно. — Калиостро кивнул и отошел на пару шагов.

— Лизи, что происходит? — прошипел Эмиль на ухо. — Что он здесь делает?!

— Помогает снять маскирующие чары с лавки. Это долгая история. Потом расскажу.

— Почему ты попросила помочь его, а не меня?

Я покосилась на друга, который стоял весь красный и почему-то злой.

— Не знала, что ты маг, дружище! — я весело улыбнулась и хлопнула его по плечу. — За все время нашего долгого знакомства из волшебного у тебя только кофе, которое ты варишь исключительно замечательно.

— Лизи, у меня много знакомых. И магов там достаточно.

— Это чудесно, Эмиль. Отец всегда говорил, что у тебя талант обрастать приятными знакомствами. Но мне нужно разобраться с проблемой как можно скорее.

— И поэтому ты пошла к Калиостро?! — от возмущения он чуть ли не подпрыгивал.