— Ура-а-а!

Я продолжил давить на спуск, пока пулемет вдруг не дернулся в руках и не замолчал — и только теперь я почуял сильные удары сквозь бруствер. Неожиданно и резко обожгло под ключей; левый бок стал нестерпимо печь. Я слишком поздно заметил огоньки на раструбе кормового пулемета «юнкерса»… И с удивлением отметил, что в ленте собственного МГ-34 еще достаточно патронов.

Видимо, очередной патрон пошел на перекос — ведь ленту при стрельбе должен придерживать второй номер, это же обязательное условие…

Это была последняя более-менее внятная мысль — непослушные пальцы выпустили пистолетную рукоять машиненгевера, а сам я словно бы поплыл в воздухе… Толчок в спину показался вполне себя мягким, а небо над головой — безбрежно голубым.

Только почему-то смотрю я на небо словно бы со дна колодца…

…- Где он?!

Акименко невольно усмехнулся при появлении в блиндаже КП полкового комиссара Макарова. Легок на помине…

— Кто он, товарищ комиссар?

— Комедию не ломай, капитан! Где Фотченков?!

Комбат вновь усмехнулся — невесело, горько:

— В госпитале у поляков.

— Ну так вызови его сюда, срочно! У меня приказ снять Фотченкова с командования сводной группы и бригады, и его скорейшем прибытии в расположение штаба армии! Приказ за подписью комкора Голикова и бригадного комиссара Захарычева!

Переведя дух, Макаров перешёл с крика на чуть более спокойный тон:

— У Петра Семёновича огромные проблемы. Он такую кашу заварил! Не знаю чем все кончится и как обернётся конкретно для него… По особому отделу приказа на арест пока нет — но Голиков рвёт и мечет!

— Опоздали вы, товарищ комиссар. Фотченков тяжело ранен при налете немецких бомберов, поляки сейчас за его жизнь борятся.

— Ч-что-о?!

Кирилл Дмитриевич едва не ляпнул в сердцах «что слышал!», но сдержался. Макаров, между тем, негромко, совсем другим тоном уточнил:

— Это что выходит, немцы вас бомбили?

Едва сдерживая раздражение (глаза разуй, вон воронки от бомб ещё дымятся на позициях!), Акименко уточнил неестественно вежливым тоном:

— А вы сами-то как добрались, товарищ батальонный комиссар? Там на Тарнополь штук двадцать с лишним бомберов пошли, как минимум две эскадрильи. Да ещё истребители прикрытия…

— Мы?!

Макаров переспросил совершенно растерянным тоном — после чего все же уточнил:

— Так ведь нас Шарабурко ещё ночью отправил к вам на помощь — все горючее, что тыловики подвезли, нам в баки залил. Мы ко Львову подошли, как раз когда немцы бомбить начали…

Услышав про «помощь» капитан (после ранения Фотченкова автоматически заменивший комбрига), заметно оживился:

— Помощь? Помощь — это очень хорошо… Значит вы не один прибыли, товарищ комиссар?

Макаров, уже чуть пришёл в себя — и ответил с некоторым оттенком самодовольства:

— А как же? Семнадцать оставшихся «бэтэшек» твоего батальона привёл, товарищ Акименко! Да ещё шесть тягачей с сокорокапятками и расчётами, группу химических танков… И полнокровный кавалерийский эскадрон.

— А где все располагаются?!

— Да пока что в пригороде, в Винниках встали.

— Мне срочно нужна с ними связь! Кто старший?

— Колонну я вёл. А так, среди танкистов — старший лейтенант Воронин, комвзвода-три…

Грохот взрыва гаубичного снаряда заглушил ответ батальонного комиссара. Немцы, не добившись особых результатов во время авиналета, начали артиллерийскую подготовку перед штурмом «Кортумовой горы». На высоту посыпались снаряды «стопяток» и «стопятидесяток», огонь открыли сразу несколько батарей как первой горно-егерской, так и второй танковой… В тоже время командир дивизии панцерваффе, генерал-лейтенант Рудольф Файель, принялся разворачивать для атаки третий танковый и второй пехотный полки. В резерве остался четвёртый танковый, понесший значительные потери в боях с поляками — а также второй мотоциклетный батальон. Ну, скорее его остатки…

Но генерал-лейтенант был уверен в успехе штурма. Ведь по меньшей мере тридцать тяжёлых орудий должны перепахать высоту вдоль и поперёк, продавив оборону противника на всю глубину! Пусть разведка не дала особых результатов, но сомневаться не стоит, русские заняли «Кортумову гору» — атака их танков это лишь подтвердила. А снарядов Файелю выделили достаточно, чтобы обрушить на позиции большевиков настоящий вал огня… Когда же рванет последний снаряд, панцеры и мотопехота сходу начнут штурм — они подойдут к высоте за время артподготовки.