— Господин, господин, не надобно тут почивать! До кареты бы дойти, — Захар начал меня поднимать, пытаясь закинуть мою руку себе на плечо, и я едва не взвыл. Чёртовы гномы, чёртовы волки, чёртовы деревья…

Слуга всё-таки оказался довольно крепким. Поднявшись и ощутив землю под ногами, я буквально повис на Захаре, и мы совершили вместе первый победоносный шаг.

— Барин, умничка, ещё, и ещё, — ласково залепетал Захар, даже смутив меня, — Ножка наша какая молодец, и вторая ножка какая молодец…

Я вдруг понял, что наверняка он присутствовал рядом, когда в младенческом возрасте эти ноги делали первые шаги. И болтал то же самое. В груди у меня сразу расплылась непонятная теплота, а к горлу подступил ком от злости на самого себя. Такие служат не за деньги, а всей душой.

— Нашла!!! — донёсся радостный крик орки.

Мои губы тронула улыбка. Уж не знаю почему, но меня очень волновала судьба другого топорика.

Девушка с радостью нашла и второй, с досады немного поцыкала, что рукоять опалило, но была очень довольна, что тот «искупался в крови»… И не очень довольна, что не её рукой. Но очень довольна, что теперь она смыла свой позор… Но не очень довольна, что смыла свой позор не конкретно она. Но очень довольна, что…

Я как-то быстро потерялся в лабиринтах женской логики и, свесив голову, лишь следил за своими ногами. Шажочек, ещё шажочек… Грецкий, сволочь я такая, слабак!

— Давай помогу… кхм… сударь.

Под моё другое плечо вдруг протиснулась чёрная макушка, жёсткие пальцы ласково ухватились за ушибленные рёбра, буквально вдавливаясь в них, и всю свою вселенскую мужественность… всю брутальную свою твёрдость… да чтоб тебя-а-а-а!!! Гадство! Кажется, вся моя влюблённость разом прошла.

В общем, чудом вытерпев и не вскрикнув, я едва слышно зашипел и кое-как процедил:

— Спаси-ибо…

Пользуясь случаем и чувствуя себя извращенцем, я незаметно втянул носом запах чёрных волос. Пахло той же гарью, чуть-чуть кровью, немного потом, и едва уловимым парфюмом. Хороша, чертовка!

— Не благодари, Грецкий, — орка чуть подкинула мою руку, поудобнее перехватывая, отчего я чуть было не потерял сознание, — У вас тут карета? Яроходная?

Я хотел было кивнуть, плавая где-то на грани, но тут понял, что ничего не понял. Яро… чего?

— Конная, госпожа, — ответил Захар, — Там она, внизу, на дороге.

— Ну, кстати, меня Дарья зовут, — она тряхнула головой, — Дарья Никитична Ростовская.

И замерла, изучая нашу реакцию. Чего это она, скрывается, что ли, от кого?

— Будем… — выдавил я, — … знакомы.

Орка говорила много. Видимо, тоже накрыл отходняк, но я только был благодарен судьбе, что мог послушать ещё одного жителя этого странного мира. Жительницу… Красивую и пахнущую парфюмом.

Сложно было из её эмоционального и напористого монолога выцеживать информацию, но кое-что я всё-таки понял. А мне надо было понять, потому как по-другому стать сильнее в этом мире было нельзя.

В основном она говорила про своего дядю, воеводу Платона Игнатьевича. Отца и матушку, «тоже дворянских кровей», упоминала редко и неохотно, хотя разок обмолвилась фразой «Древа им Небесного», и я понял, что осиротевшую девушку этот самый дядя и воспитывал.

Что-то у них там не ладилось в отношениях, раз орка решила двинуться одна на гору Качканар, чтобы загладить какой-то свой проступок. Тот зверь, которого я… кхм… которого мы только что завалили, оказался упущен во время последней охоты, куда дядя великодушно взял Дарью.

Почему охота была связана с Всплеском в каком-то Омуте, я не понял, и решил оставить это на потом. Она говорила и про «ярь», упомянула и загадочную «варь», и что всё это добывалось на охоте.

Сил задавать вопросы у меня особо не было, и я даже ругал себя за то, что нахожусь в таком беспомощном состоянии при такой красивой девушке. Хотя, с другой стороны, я её всю дорогу обнимаю… Всё не то, что слушать вечные причитания Захара.

Видимо, дядя редко брал Дарью на охоту, и косяк за ней был конкретный. Зверь вырвался, когда охотники загоняли «всплеснувшую стаю», и вырвался именно там, где цепь замыкала наша орка. Да мало того, волк ещё и чуть не погрыз соратника, который кинулся Дарью прикрыть.

Вообще, насколько я понял характер девушки, этот Платон Игнатьевич не особо-то её и ругал, но Дарье нужно было что-то доказать ему и самой себе, и спустя пару дней она отправилась одна выследить и загнать зверя. Хотя и знала, что «он за это время мог здорово напитаться ярью».

Вот только теперь за её отлучкой скрывался новый косяк, причём касался он личного приказа воеводы. И сейчас, когда месть свершилась и адреналин улёгся, в мозгах у Дарьи появились проблески страха и понимания, что она снова в глубокой заднице.