Тот только и делал, что пыхал огнём из ладони, но, по сути, плохо владел своим клинком. Поэтому бой Денис закончил, так же послав меч вперёд, в голову противника… Орк отбил клинок, но ирокез в этот момент кувыркнулся далеко в сторону и, вскочив и выставив ладонь, резко притянул меч обратно.

Голова орка как раз оказалась на траектории возвращения, и меч просто тюкнул бедолагу по темечку… Хорошо, что рукоятью, но я понял, что Денис так и планировал.

Орк бухнулся лицом в доски. У ирокеза, конечно, тоже оказалось не всё гладко — упавший меч не вернулся к нему, а, попытавшись взлететь, так и заелозил по помосту.

Я догадался, что Денис просто исчерпал свою ярь… И всё же, если подумать, это был страшный противник, который буквально может воткнуть тебе меч в спину, стоя при этом перед тобой.

Пока глашатай что-то там объявлял, я раздумывал над тем, что увидел здесь и вчера. Значит, вот оно как…

Орки влияют на своё тело, а эльфы орудуют волшбой вокруг. Люди влияют на предметы… не на все, а лишь которые зачаруют, но другим и это наверняка неподвластно.

Мой взгляд скользнул по Копане Тяженичу, который мне подмигнул.

А гномы, значит, с землёй балуются? Я догадалсяя, что тогда творили те шаолиньские ученики… Прилепляли мои ноги к земле, подсекали. Они явно на гравитацию как-то влияют.

С физикой у меня было как-то не очень, поэтому я глубоко не стал над этим задумываться. Просто примерил эту ситуацию на себя, и вдруг понял, о чём говорила подруга моей мамы, Анна Львовна. «Вроде не эльфийских кровей твоё „жалованье“…»

Я, Борис Грецкий, чей отец — орк, и чья мать — эльфийка… И я всё никак не мог найти, какой волшбой владею. То ли орочьей, то ли эльфийской, то ли какой-нибудь другой, универсальной… И вдруг выяснилось, что я — Видящий.

И как всё это стыкуется с тем, что я узрел на арене, а? Дра’ам, я тебя спрашиваю!

Не сразу я сообразил, что меня трясут за плечо:

— Боря! Боря, твою орочью стать! — Денис уже чуть не кричал, — Ты же Грецкий?

— А? — я уставился на него, а потом, оглядываясь, заметил, что все смотрят на меня.

И Лукьян, и стражник передо мной. И Копаня, весело подмигивающий… И хмурый, как туча, Платон Игнатьевич, вставший на помосте, и удивлённая Дарья за его плечом. А как одета-то красиво, глаз не отвесть.

На меня смотрел и недоумевающий барон, и глашатай, застывший с листком.

Да все… Все смотрели на меня!

— Борис Павлович Грецкий! — снова проорал глашатай, уже явно недовольным голосом.

— Иди ты, тебя ж вызвали, дурень! — Денис меня толкнул уже силком, — А когда это ты за гномов стал биться-то?

— Чего?! За гномов?

— Ты где был-то? За тебя гномы поручились, вон!

Я снова наткнулся на довольный, как у удава, взгляд Копани Тяженича. Тот выразительно кивнул, будто так и надо.

— Да у меня даже оружия нет… — только и вырвалось у меня, на что ирокез вдруг бухнул мне в руку свою бирку.

— На, дружище, доверяю тебе!

Подо мной неожиданно загорелась гномья волшба, и несколько шагов я сделал буквально против своей воли. Я лишь поймал хмурый и уже сердитый взгляд Копани Тяженича, который это сотворил. Глаза его так и вещали: «Не душевно это, Грецкий! Надо идти!»

— Гадство! — только и проворчал я, двинувшись уже сам.

Странное это было ощущение. Сначала я шёл как на эшафот, ступая по сену и обходя помост за спинами стражников, и сжимая в руке деревянную бирку.

Умом я понимал, что затея самая что ни на есть опаснейшая… Ну так и вообще, не я же это придумал? Но с каждым шагом во мне разгоралась здоровая боевая злость. Я был зол на Копаню, ведь наверняка это его рук дело.

Но в особенности я злился на себя, за то, что притащился сюда, как следует всё не обдумав… А ещё больше на то, что я вообще ни хрена не могу творить волшбу, как воины на арене.

Что… Что я, к эльфячьей вашей бабушке, должен чувствовать?

Что такое этот источник яри, или ключ-руна, или… что всё это?! Как этим вообще пользоваться? Какую хрень я должен чувствовать там, внутри себя, а?

Я подошёл к лестнице на помост, возле которой стояла телега-стойка, заполненная оружием, и протянул бирку. Старенький орк выдал мне меч Дениса, но его рука на миг замерла — он помнил, кому его давал перед этим.

— Отец, мне одолжили, — буркнул я и кивнул назад.

Видимо, там как-то обозначился Денис, потому что старичок кивнул и вложил меч мне в руку. Меня заметно успокоило прикосновение к потёртым ножнам, сквозь кожу которых прощупывалась твёрдая сталь… А может, это знак судьбы, а, Дра’ам?!