Не беспокойся, Дашенька, я сейчас спокойно надеру им тут всем задницы… Ну или мне надерут, но я буду сопротивляться. Спокойно.

Отойдя к краю помоста, я стянул ножны и стал ждать противника. Плетёная рукоять одноручного меча идеально лежала в моей ладони, но я, к сожалению, так и не почувствовал никакого отклика внутри себя, никакого намёка на источник яри. Эх, а ведь готов, как завещал Денис, экономить ярь, вот только в каком месте её экономить-то?

Зато я вдруг понял другое… Эти руки когда-то уже держали меч. Что-то я да умел! Наверное…

Глашатай объявил о том, что теперь количество участников нечётное, и придётся добавить ещё пару боёв, на что толпа ответила оглушительным одобрением. Народу нравилось, и они были готовы смотреть на красивые сражения хоть до самой ночи.

Что у них тут за система, я не знал, но моим первым противником оказался эльф. Тот самый Анатолий, с копьём, который сражался против Лукьяна. Он явно учёл ошибки того своего боя, и показушества от него теперь было гораздо меньше.

Вышел на помост, поклонился, поклонился… и с серьёзным лицом встал напротив на другом краю арены. Я поднял руку с клинком, чувствуя, как в крови разгорается адреналин и сердце начинает отбивать боевой набат, погружая меня в боевой ритм.

Едва звенит гонг, как эльф срывается ко мне. Я тоже делаю шаг вперёд, чтобы оставить дальше за спиной край помоста. За это мгновение быстрый противник уже промчался через всю арену и, оттолкнувшись, уже летит на меня, занеся над головой копьё. Он дрова рубит, что ли?

У меня доли секунды, чтобы решить, уйти в сторону или принять удар на клинок, как вдруг прямо передо мной начинает разгораться золотая руна. Расположена она чуть под углом, и по движению ноги эльфа я вдруг понимаю, что он хочет упереться в неё и поменять направление полёта. И, не придумав ничего лучше, я всё же делаю шаг в сторону, но при этом рассекаю клинком золотую руну…

Она, даже не успев засиять до конца, вдруг просто гаснет, а эльф… ой! Признаться, это было забавно. Мой противник, который взял такой лихой разгон и так далеко прыгнул, слишком надеялся на второй отскок и, впустую болтая ногами, просто улетел за край помоста.

Те, кто смотрел со стороны, увидели всё ещё проще. Эльф разбежался, прыгнул, а я просто отошёл, и бедолага будто бы сам прыгнул за край помоста.

Над рынком воцарилась растерянная тишина… А потом толпа взорвалась смехом, потому что второе падение эльфа в сено было намного быстрее первого. Это сегодня вообще оказалось рекордом.

Он что-то там, кажется, кричал про то, что это нечестно, но над площадью стоял такой ор, что эльфа вообще никто не слушал. Эх ты, Анатолий.

— Победитель — Грецкий! — зато глашатай чудом перекричал всех.

Хотя нет, не чудом. Я чётко увидел у кричащего орка руну на горле, явно усиливающую его голос.

Поклонившись народу и знати, я прошёл мимо последних, ловя на себе недоумённые взгляды. Довольный, как мини-слон, Копаня Тяженич; оценивающий Платон Игнатьевич; счастливая Дарья Никитична, которая изо всех сил всё пыталась вернуть своему лицу серьёзное выражение, но от этого светилась ещё больше; удивлённый барон Демиденко…

Гному я сморщил недовольную морду, чтоб знал, а Дарье Никитичне улыбнулся. Остальные обойдутся.

Знатных гостей тут было много, всех не упомнишь, но я не сразу понял, что меня буквально прожигал лютой ненавистью чей-то взгляд. Принадлежал он эльфу, толстому до свиноподобия, с висящими щеками, сидящему на заднем ряду. Кем он мне приходился, я не знал, зато поросячьи глазки с эльфийскими ушками буравили меня так, будто я ему всю жизнь испортил, и он собирался сжечь меня прямо тут.

Что, денег ему должен, что ли? Ладно уж, комбикормом отдам, хрякоэльф…

Хмыкнув, я спустился с помоста и, обменяв чудо-меч на бирку, вернулся к своим. Надо ли говорить, как лучились лица Дениса и Лукьяна.

— А-а-а, орф ты недоделанный! — ирокез рубанул меня кулаком по плечу, едва не отсушив руку, будто мы были знакомы тысячу лет, — А как ломался-то, а, ну как девка на сеновале! Лукьян, чего скажешь-то?

— Угу.

Тот положил мне на плечи лапищу, и у меня в глазах потемнело, когда его дружеские объятия явно вправили мне какое-то застарелое защемление нерва.

— Так ты правда Видящий, что ли?! Получается, эльфов щемишь? — Денис морщился, словно это он отделал Анатолия, — Ну, друг, это прямой путь в дружину! Не-е-е, они тебя теперь так просто не отпустят.

— Я думал, Деяри важнее Видящих… — сказал я.

Мне вдруг протянули кулёк с семечками.

— Анна Львовна тут была, так за тебя переживала! А мы и не сразу поняли-то, что ты про неё говорил, да, Лукьян?

— Ага.

У меня на душе потеплело, и я с важным видом стал грызть. Ну а чего, тоже ведь сражался, как и все, аж весь источник опустошил. Или чего там у меня… Я с досады сплюнул — да ни хрена не чувствую, ничего не опустошил. Но делать вид буду.