Следом шёл подросток, не старше шестнадцати. Ремесленник-ткач, судя по одежде. Парень всё оглядывался в поисках спасения, которого не было. Его связали верёвкой с пожилой женщиной — торговкой с рынка, чьи руки до сих пор пахли специями и хлебом.

Двадцать пять человек. Двадцать пять жизней, которые эти ублюдки готовы были стереть в порошок ради своих игр.

— Чёрт, — прошептал я себе под нос.

Позади меня солдаты беспокойно переговаривались. Кто-то сплюнул, кто-то выругался. Даже закалённые воины понимали — это уже не война. Это терроризм.

Один из заложников, молодой парень, попытался рвануть в сторону, но верёвка дёрнула всю группу. Женщина с ребёнком упала на колени, малыш заплакал ещё громче. Стражник Гильдии ударил беглеца рукоятью меча по голове — несильно, но достаточно, чтобы тот больше не дёргался.

— Не смотрите на них, — прошептал мне Глыба. В его голосе я уловил нотку, которую никогда раньше не слышал. Неужели даже этого каменного истукана проняло?

Но я не мог отвести взгляд. Эти люди… они же ни в чём не виноваты.

— Борис, — позвала женщина во главе группы. Она была невысокой блондинкой, самой молодой из всех. Выражение её лица было предельно серьёзным, и, казалось, она ни капли не волновалась. — Какого чёрта тебя взяли в плен?

Борис что-то промычал, но кляп мешал ему говорить. Снимать его я не собирался и шагнул вперёд. Копейщики тут же выставили оружие.

— Он решил поиграть в интриги и крупно проиграл, — ответил я, не отступая. Я видел, что, в отличие от остальных, выглядевших весьма обеспокоенно, эта женщина была невозмутима.

— Понятно, — сказала она, качнув головой. — Я занятая женщина, и уверена, вы тоже, Избранник. Перейдём к условиям.

— Даже не представимся? — крикнул я. Нас разделяло добрых десять шагов — достаточно близко, чтобы слышать друг друга, но слишком далеко для опасных манёвров.

— Я президент Правления Лилия Кроул, — сказала она. — Глава Гильдии Торговцев. А вы — Алексей Морозов, самый, чёрт возьми, раздражающий Избранник во всём Истоке.

— Приятно познакомиться, — ответил я, склонив голову. — Вы упомянули условия, Лилия?

— Да. В обмен на нашего человека, ваш отход с нашей территории и пакт о ненападении мы готовы заключить мир прямо сейчас.

— Не особенно щедро, — сказал я, обводя рукой солдат позади себя. — Они ждут моего сигнала. Мы начнём обстреливать стены, как только я отдам приказ.

— Нет, не начнёте, — отрезала Лилия. — Потому что вы нас сильно недооценили. — Она обернулась и крикнула капитану стражи: — Оружие к бою!

Мечи поднялись над головами заложников, и я почувствовал, как внутри всё сжалось в ледяной комок.

— Вы совершаете военное преступление, — предупредил я, стараясь сохранить хотя бы видимость спокойствия.

— Мы совершаем военные преступления каждый день, Алексей, — ответила Лилия с той же деловой интонацией. — Отравление колодцев в деревнях, поддерживающих наших противников. Поджоги складов с зерном. Убийства торговцев, которые отказываются платить «налог на безопасность». Иногда мы уничтожаем несогласных вместе с семьями. Продолжать?

Она перечисляла это как строчки из бухгалтерского отчёта.

— Это… это не война, — выдавил я. — Это гражданские! Женщины и дети!

— Ах, теперь есть разница? — В её голосе появилась насмешка. — А фермер, который кормит вражескую армию, разве не враг? А кузнец, который куёт им мечи?

— Но ведь эти — ваши подданные!

— Я играю по правилам этого мира, Алексей. Тем же правилам, по которым ты сам захватывал земли. — Лилия сделала шаг вперёд. — Или ты думал, что твои руки чисты? Сколько солдат умерло в твоих войнах?

— Нисколько, я не вёл войн.

— Но по твоему наущению их вели другие. Сколько вдов оплакивают мужей, павших, защищая твои интересы?

Она била точно в цель.

— В бою погибают воины, — процедил я. — Это честная смерть. А ты предлагаешь зарезать безоружных!

— Честная? — Лилия коротко и холодно рассмеялась. — Войны честными не бывают. — Она обвела рукой заложников: — А эти люди, Алексей, не умрут, если ты просто развернёшься и уйдёшь. Решение за тобой. Что важнее — твоя гордость или их жизни?

— Это не про гордость! — рявкнул я. — Это про то, что вы творите! Вы превратили торговлю в рэкет, а дипломатию — в террор!