— Добрый вечер. У вас есть два одноместных? Или хотя бы один двухместный с раздельными кроватями?

Она пролистала журнал с такой скоростью, будто играла на аккордеоне.

— Нет, молодой человек. Всё занято. Сегодня у нас мероприятие от областной администрации, и плюс заезд группы туристов из Литвы. Только люкс свободен, но он — один. И дорогой.

— Люкс нам не по карману, — сказал я, стараясь не вздохнуть. — Спасибо.

Вернувшись к машине, я пожал плечами.

— Как ты и предсказывала. Всё занято. Есть только люкс — один, и по цене, как будто там золото в мини-баре.

— Ну, люкс — это не про нас. И точно не про мой бюджет, — усмехнулась Инна. — Что дальше? Есть варианты?

— Едем в гостиницу «Украина», — сказал я, включая передачу. — Там попроще, зато парковка есть и шанс, что не всё забито.

Через пятнадцать минут мы уже парковались во дворе. Здание было типовым, с облезшей лепниной и занавесками в окнах, которые помнили времена пленума ЦК. Но, как ни странно, внутри всё оказалось вполне приличным.

— Два одноместных, — сказала женщина за стойкой, по возрасту похожая на мою старшую тётю. — С душем, телевизором и окнами во двор. Без завтрака, но внизу буфет работает с семи утра.

— Отлично. Берём, — сказал я с облегчением. — Машина под окнами в порядке?

— Парковка у нас охраняемая. С утра охранник всегда на месте, не волнуйтесь.

Мы поднялись по скрипучим ступеням, и я с радостью услышал, как защёлкнулся замок на двери номера. Швырнул рюкзак в угол, скинул куртку, и будто кто-то выдернул из меня батарейки. Мозг гудел от дороги, тело ныло. Я успел только умыться и рухнуть на кровать, даже не разобрав постель.

Проснулся я от божественного аромата кофе — настоящего, а не растворимого. Мы встретились с Инной у буфета — оба ещё сонные, как два пингвина после шторма.

— Спал как убитый, — сказал я, разворачивая бутерброд с колбасой. — Даже не слышал, как ты звонила в дверь или в стенку.

— А я не звонила. Я вырубилась, как только коснулась подушки. В следующий раз нужно брать двойной номер — хоть поболтаем перед сном.

— Учитывая, как мы падали без сознания — не думаю, что болтовня бы удалась, — усмехнулся я. — Да и нужного штампа нет в паспорте…

Лучше бы я этого не говорил. Ее взгляд был долог и тяжел… Хотя под ним, у меня родилась одна идея.

Позавтракав, мы спустились к машине. Я прогнал проверочные тесты дронов, убедился, что сигналы от «Мухи» и «Птички» стабильные, оба на связи и не жалуются. Затем мы заправились до полного бака и залили в канистры бензин на всякий случай. Местный заправщик, мужик в тужурке и с короткой сигаретой, спросил:

— Далеко путь держите?

— К Чёрному морю, — ответил я, улыбаясь.

— Эх… Повезло вам. А мне тут снег сгребать через неделю.

Мы переглянулись с Инной. Было в этом что-то правильное — ехать к морю, когда весь мир вокруг готовится к зиме.

— Ну что, в путь? — спросила она, усевшись и пристегнувшись.

— Да. Пора. Сегодня должны успеем проскочить Керчь и до вечера добраться до Краснодара. А там уже — новый этап.

Я включил зажигание. «Нива» мягко завелась, как будто сама знала, что её ждёт работа. Мы выехали со двора, и за спиной остался Днепропетровск — город, в котором мы просто спали.

К вечеру мы с Инной уже были на Керченском пароме. Машину поставили в ряд между каким-то почтовым фургоном и микроавтобусом. День выдался длинным, голова гудела от километров, пейзажей, заправок, радиопомех и разговоров, но было ощущение, что всё идёт по плану. Всё-таки мы почти добрались до Тамани — уже рукой подать до Краснодара, а там, глядишь, и до Пицунды наконец доберемся.

— Не верится, что мы скоро пересечём пролив, — сказала Инна, кутаясь в шарф. — Как будто в другой мир едем. Всё было знакомо, а теперь начнётся что-то новое.

Мы стояли на палубе, ветер с пролива тянул прохладой, но воздух пах морем и чем-то металлическим — запах ржавого железа, солёной воды и солярки, разогретой на солнце. Паром тронулся медленно, привычно раздвигая воду.

Я подал Инне руку — мы подошли ближе к борту, смотрели, как Керчь постепенно растворяется за кормой.

— Я не думал, что у нас получится, — сказал я. — Слишком много было «если». Если разрешат на работе, если с бензином не облажаемся, если документы выпишут…

— Но ты же всегда говоришь, что «если» — это не наш путь. Ты действуешь. А я с тобой, потому что мне с тобой спокойно, даже когда страшно.

Я хотел было что-то ответить, но тут за спиной послышались тяжёлые шаги. Мы обернулись: к нам направлялись трое мужчин — крепкие, коротко стриженные, одетые в одинаковые комбезы с нашивками. Один был высокий, лысый, с мощной шеей и квадратной челюстью. Второй — пониже, с бородкой и в очках-хамелеонах, третий — молодой, с хитрой ухмылкой и рацией на поясе. Все трое выглядели как люди, которые уверены в себе на все сто.