Я медленно обошёл машину по периметру. На земле, прямо у заднего колеса, были свежие следы — чьих-то ботинок, одна подошва была с характерной трещиной по носку. И след тыльной части ладони на стекле пассажирской двери.

— «Друг», сканируй окрестности, — тихо прошептал я, прижимаясь к кузову. — Кто-то тут был. Только что.

— Визуальный контакт потерян. Подозреваемый ушёл к пляжу через дальнюю зону парковки. «Муха » наблюдает за ним, «Птичка» в ожидании. Могу скинуть через нейроинтерфейс видео попытки угона.

Я выдохнул. Кто бы это ни был, он знал, какую машину искать.

Я вернулся в номер и застал Инну в халате у окна. Она не спрашивала, но по её глазам я понял — она всё поняла.

— Снаружи кто-то был, — сказал я негромко. — Но теперь они знают, что мы настороже.

— Значит, отпуск действительно будет с сюжетом, — слабо улыбнулась она.

— Только бы это был не триллер, — буркнул я, наливая остатки шампанского.

Мы допили молча. За окном шумело море, как будто ничего не произошло.

Я лежал на спине, подложив руки под голову, и смотрел в тёмный потолок, будто надеясь там найти ответы. В комнате было тихо. Тишина курортной ночи, нарушаемая лишь ровным дыханием Инны, прижавшейся ко мне, как будто и во сне не хотела терять со мной контакт. Но спать мне пока не удавалось. Я аккуратно вытянул руку из-под её плеч, стараясь не разбудить, и активировал нейроинтерфейс.

Перед внутренним взором всплыл фрагмент записи с камеры наблюдения, установленной в заднем борту «Нивы». Видео автоматически подгрузилось из буфера «Птички», дрона, который не прекращал наблюдение за нами всеми ни на минуту. Запись начиналась с того, как на стоянке, чуть позже полуночи, к машине подошёл мужчина. Типичная кавказская внешность — аккуратная щетина, немного вьющиеся волосы, спортивная куртка с капюшоном, натянутая на лоб. Он оглянулся, быстро проверил, нет ли свидетелей, затем нагнулся к водительской двери, держа в руках отмычку. Видно было, что он не дилетант — работал быстро и без суеты.

Я промотал кадры. Он провёл по стеклу чем-то вроде линейки. Стекло дёрнулось, но не пошло вниз, затем открылась дверь. Несколько секунд — и машина завелась. Он тронулся, но через двадцать секунд заглохла. На автомате он завел еще раз, опять немного проехал и снова заглох. Мужчина вздрогнул, Выругался и выскочил наружу, прижал капюшон и, не оглядываясь, быстро скрылся в тени между деревьями. Я остановил запись на моменте, когда лицо попало в кадр целиком. Застывший кадр — чёткий профиль, немного прищур, плотно сжатые губы.

— «Друг», — мысленно позвал я, не убирая картинку, — мне нужно это изображение перенести на физический носитель. Желательно без привлечения внимания спецслужб и с сохранением качества. Есть варианты?

ИИ не заставил себя ждать:

— В твоём распоряжении есть фотоаппарат Инны. В темном помещении я могу развернуть голограмму, а снимешь изображение на фотопленку. Еще вариант подключиться напрямую к принтеру в бухгалтерии пансионата, но сильно потеряем в качестве.

— Ясно, — пробормотал я вслух, и Инна во сне что-то неразборчиво сказала, ворочаясь. Я снова притих, продолжая мысленно: — Хорошо. Значит, либо фото с голограммы, либо некачественный портрет на бумаге.

— Верно. Если хочешь — сделаю запись на магнитофон в формате VHS, потом сможешь воспроизвести с помощью видеомагнитофона. Примитивно, но эффективно.

Я невольно усмехнулся — странная комбинация технологий моего времени с костылями восьмидесятых. Но ведь работает же.

— Сделаем первый и третий вариант, но наверное завтра — нужна катушка цветной фотопленки и чистая видеокассета. На всякий случай. И запомни это лицо. Возможно, он работает не один.

— Лицо записано. Сопоставлю по открытым источникам, базам паспортов и визуальных паттернов. Если увижу снова — сообщу.

— Благодарю, напарник. Ты, как всегда, на высоте. Кстати о базе паспортов — изучи размеры, формы, и цветовые схемы штампов во внутренних паспортах о бракосочетании.

— Я понял медик-навигатор. Все сделаю.

Я отключил интерфейс. Лёгкая пульсация в затылке напомнила, что пора бы уже спать. Я аккуратно повернулся к Инне, прижал её ближе, и она, всё ещё во сне, прижалась ко мне бедром и положила ладонь на грудь.

— Всё хорошо, — прошептал я, не зная, слышит ли она. — Я не дам тебе в обиду. Никому.

Мы лежали в полумраке, и ночной ветер шелестел за окном, как будто напевал забытую мелодию, — ту самую, которую слышишь, когда впервые понимаешь, что ты здесь не случайно.

Утро в Пицунде было таким, каким его будут описывать в рекламных буклетах: воздух пах сосновой хвоей, в окно пробивались лучи низкого октябрьского солнца, и даже шум прибоя казался каким-то особенно ленивым. Я проснулся первым, не сразу сообразив, где нахожусь. Но мягкое тепло Инны, её волосы, рассыпавшиеся по подушке, и лёгкий аромат персикового крема быстро вернули меня к реальности. Я повернулся, коснулся губами её плеча и тихо прошептал: