— Вы что же, имеете в виду… Сайнеша?

Тут и пристер икнул, замер, вцепившись в свой посох, а его глаза медленно поползли из орбит. В кабинете несколько мгновений висела ошарашенная тишина, а я лишь убедился, что мыслю в правильном направлении.

— Говорят, он совсем рехнулся, и к нему давно уже не водили никого на суд, — осторожно проговорил он.

— Потому что давно никто из драаков или дракири не совершали ничего столь же серьёзного, как убийство императора, — пояснил я. — А разговоры о его безумии — уверен, лишь домыслы тех, кто его ни разу в глаза не видел.

Я же видел Сайнеша лично — первый раз по юношеской глупости, конечно, но впечатлений набрался на всю жизнь. А затем я не раз летал к нему, уже когда принял свою ипостась. Правда, в последние годы увидеться с ним не получалось, а сейчас появился очень веский повод сделать это.

— Но она может… погибнуть! — голос Харгона дрогнул, а пристер как-то слегка по-женски приложил ладонь к груди.

— Вы же хотели её казнить, — усмехнулся я. — Разве вас беспокоит её смерть?

— Я думал, вас беспокоит, ваше высочество.

— Вот именно. Я обещал принцессе, что встану на её защиту. Но раз одного моего слова не достаточно, значит, я добавлю к нему слово того, кого считают гласом Предвестников.

— Это действительно может помочь, — наконец согласился пристер. — Но вы ступили на очень тонкий лёд.

— Я знаю. И я готов пройти по нему сколько понадобится.

Мужчины вновь помолчали, и я понимал их замешательство. Мы встретились с принцессой всего несколько дней назад, и моё желание отстоять её могло показаться безумием.

— Скажите, ваше высочество, — размеренно, словно подбирая каждое слово, спросил Харгон. — Почему? Зачем столько сложностей? Любая свободная дочь любого из князей будет счастлива стать вашей женой!

— Ради справедливости, может, — я пожал плечами. — Алита спасла меня от смерти. Два раза за последнюю неделю — я должен быть благодарен. И вы должны, раз так хотите видеть меня на троне.

— Я ничего об этом не слышал! — испугался вэст Моргорэль.

— Потому что об этом во дворце пока никто и не знает. Кроме моих гвардейцев — они видели всё воочию и смогут подтвердить. Но на самом деле… — я помолчал. — Благодарность за спасённую жизнь не всё. Боюсь, если всех ваших «достойных» девиц, которых мне срочно хотят предложить в жёны, собрать в букет, они вместе не будут стоить даже мизинца принцессы. И вы ещё поймёте, почему.

* * *

Глава 9.1

Алита

Как?! Как я снова оказалась в этой комнате? Повсюду разгром, зеркало разбито на сотни осколков, а плечо заходится вспышками острой боли. Кажется, он резал меня нарочно, оставляя борозду за бороздой — чтобы запомнила. Придавливал коленом к полу, держал за шею и резал, хладнокровно глядя мне в лицо. Подробности остались за кадром, но тело ещё стонет от воспоминаний о пережитом страдании.

По груди течёт тёплая кровь и впитывается в порванный наискось лиф свадебного платья. Полупрозрачные клочки ткани разбросаны повсюду, и то, что осталось от некогда пышной юбки, не может прикрыть ноги от осеннего холода, сквозящего в распахнутые настежь балконные двери.

— Иди сюда, Алита! — раздаётся за моей спиной яростный рык. — Тебе некуда бежать. Всё свершится так или иначе. Ты сама выбрала этот путь, не заставляй меня применить ещё больше силы.

Я сжимаюсь — да куда уж больше! Кожа по всему телу горит, будто меня отхлестали крапивой. Кажется, на ней нет живого места.

— Я не лягу с тобой в постель, Сенеон! — словно бы отвечает кто-то за меня. — Провались ты в бездну! И пусть гризоры сожрут тебя до костей!

Сильные пальцы впиваются в мои плечи, а у меня уже нет сил сопротивляться. Рывок — и я лечу через всю комнату. Сначала ударяюсь об изножье кровати, но меня вновь ставят на ноги. Снова толчок — всё вокруг переворачивается, я падаю на колени и вижу прямо перед собой на полу чудом уцелевший от падения флакон. Слава Предвестникам!

Хватаю его, загораживаю сгорбленной спиной, пока тот, кто хочет уничтожить меня в эту ночь, медленно вальяжно приближается, чтобы ударить вновь.

Пробка не поддаётся, но мне всё-таки удаётся её вынуть. Как это будет? Уже всё равно — ведь ничто уже не может быть хуже того, что уже случилось. Тайком я выливаю себе в рот продирающую до костей горечью жидкость. Роняю флакон и в попытке встать, давлю его в крошку — чтобы ОН ничего не увидел.

— Хватит упрямства, Алита, — его голос внезапно становится обманчиво мягким. — Нам ещё может быть хорошо вместе. Просто будь умницей.

Я смеюсь, и в то же время слёзы льют по моим щекам, мгновенно высыхая на разгорячённой коже. Он серьёзно? После всего, что случилось? Оставить всё так, стерпеть… Чтобы дальше жить в страхе и ожидании того, что всё это повторится?