Лицо пристера потемнело, а камергера — не изменилось. Он, похоже, уже знал, что я скажу и на что буду упирать. Ведь именно ему и его подчинённым приходилось убирать за Сенеоном следы его пристрастий и объясняться перед родственниками пострадавших от его рук девушек. Платить, затыкать рты слугам — и вновь сносить то, что император творил. Однако я понимал, что у него не было выбора, и не раз слышал, что сам он это не одобрял.

— Для того, чтобы назвать Алиту своей невестой… — продолжил я, но осёкся, когда увидел, как вытаращились глаза пристера.

— Невестой?!

— Да.

— Ваше высочество! — взмолился он. — Это будет большой ошибкой. Хорошо, вы не хотите заключать её под стражу, но жениться… На запятнанной, на опороченной! Вы же понимаете, что скорей всего Сенеон уже взял её, как подобает мужу взять жену. И после этого…

— Думаю, она ударила его ножом ещё до, — возразил я, хоть, конечно, доподлинно не знал.

— Ваше высочество, — вмешался камергер. — Вы мало виделись с братом, но знали его. Полагаю, принцесса ударила его уже после. Мы находили в комнате обрывки её платья… гхм… белья, и постель была смята. Разворошена, я бы сказал. Мала вероятность того, что…

Перед глазами повисла багровая пелена, и окончание фразы я уже не услышал. Всё это время я гнал от себя самые скверные мысли насчёт того, успел ли Сенеон сделать Алиту своей, и уверял себя, что нет. Она этого не допустила бы. Но я не видел тех событий своими глазами и не мог знать наверняка — поэтому сомнения на этот счёт у меня, конечно, оставались.

— Полагаю, одной из первых мер, прежде чем твёрдо назвать принцессу своей невестой, должна быть проверка её невинности! — деловито заявил пристер. — Вокруг вас сейчас появится столько достойных девушек! Они принадлежат родам не менее древним, чем принцесса. И если вы возьмёте в жёны порченую — пусть и вашим братом — этого никто не поймёт. Как бы вы ни пытались это объяснить.

— Полагаю, об этом я не обязан отчитываться перед всеми, — внутренне вскипел я, но сохранил голос ровным, хоть явные напряжённые интонации всё-таки меня выдавали.

— Не обязаны, конечно, — спокойно согласился Харгон. — Но они всё равно узнают. Уж поверьте. Ничто и никогда ещё не останавливало заинтересованных и разозлённых лиц на пути к добыче нужной информации.

8.3

То, что дворец полон крыс, не стало для меня новостью, я представлял, насколько они могут быть пронырливы и изворотливы. Но устраивать представление с проверкой принцессы Алиты не собирался. Не хотел тешить их любопытство и давать повод для злорадства — обойдутся!

— И что вы предлагаете мне сделать? — я упёрся в стол ладонями и наклонился вперёд, в сторону собеседников, которые, почуяв угрозу, заметно вжались в кресла. — Пойти к принцессе и заявить, что ей нужно пройти проверку на невинность? После всего того, что она пережила в ту ночь? Вы в своём уме?

— Мы не знаем точно, что было… — заикнулся было пристер.

— Вот именно! А лучше бы вам понимать это. Даже если что-то было, — я осёкся, лишь на миг представив, но заставил себя продолжить: — Полагаю, её слова на этот счёт будет достаточно!

Мужчины переглянулись, и по выражению их лиц стало ясно, что они быстро отчаялись переубедить меня в этом вопросе. Мне же была омерзительна сама мысль о том, чтобы заставить Алиту пройти через этот унизительный процесс. Однако холодный внутренний голос тут же подкинул логичный вопрос: а что если Сенеон заставил её, взял силой? Смогу ли я через это переступить?

Ответа пока не было, ведь я никогда не сталкивался с подобным.

— Но если вскроется, что она не девственна, представляете, что будет? — предпринял последнюю попытку переубедить меня вэст Моргорэль.

— Значит, нужно сделать так, чтобы это не вскрылось! Её невинность принимается как факт! — отрезал я. — И больше не будем об этом.

— Хорошо, мы можем отбросить вопрос её невинности, — кивнул Харгон. — Но убийство остаётся убийством. Для большинства, уверен, поведение Сенеона не будет играть большую роль. Более того, многие сочтут ваши попытки донести до них мысль о том, что принцесса — вынужденная защищаться жертва, как способ его очернить.

— При всём уважении, ваше высочество, — добавил пристер. — Одного вашего оправдательного слова будет недостаточно.

— Значит, мне нужно слово того, чей авторитет выше моего, — проговорил я спокойно, хоть идея, которая пришла мне в голову во время обратной дороги в Хадфорд, до сих пор казалась опасной. Но это может сработать.

— Чей же авторитет выше вашего? — растерянно усмехнулся Далэрон, взмахнув широким рукавом своего пристенского одеяния. — Разве что самих Предвестников.

— Или того, кто считается близким к ним, — добавил я и обвёл собеседников заговорщицким взглядом.

Первым догадался камергер, и его лицо моментально вытянулось. Пожалуй, за всё время разговора он впервые выпал из душевного равновесия. На своём веку он навидался многого, хоть был ещё не стар, однако осознание поразило даже его — а это показатель!