Задёрнув шторы, я попросил отряд рассесться вокруг меня. Сам опёрся о подоконник.

— Этому парню, Николаю, повезло, что он сговорчив, — начал я серьёзно. — Иначе пришлось бы от него избавиться. В будущем.

— Это точно, — вздохнул толстяк.

— Завтра с рассветом наши имена должны быть вписаны в одну группу, — добавил я. — Иначе по одиночке вас перебьют. А я не хочу расстраивать бабушку. Она к вам прикипела.

— Может, напомним некромантам, что они должны нам помочь? — Яна посмотрела на меня. — Эти люди живы благодаря нам, да и согласились работать с нами. Если хотят дружбы, пусть ищут пути к ректору.

— А как вам идея через Голенищевых надавить? — Макар подал голос. — Костя помолвлен с Агатой Голенищевой. Её отец рад этому союзу. И ему не хотелось бы терять своего будущего зятя.

— Про помолвку ты откуда знаешь? — поднял я бровь.

— Так бабушка Авдотья рассказала.

Я покачал головой. Да, у неё язык без костей.

— Ни Голенищевых, ни Орловых приплетать в эту ситуацию мы не будем. У меня другое предложение, — в моей руке оказался телефон. Набрав номер, я приложил динамик к уху. — Ало?

— Да, Константин, — Светлана ответила после первого гудка.

— Завтра с рассветом мы отправимся в горячую точку и… у меня есть к тебе небольшая просьба, — пояснил я.

— Слушаю, господин.

— Ты знакома с человеком по имени Николай Васильев? — спросил я.

— Знакома, конечно. Закадычный друг.

— Так вот этот человек должен замолвить за нас словечко перед организаторами похода к разлому. Я хочу, чтобы мои люди были со мной. За других ручаться не хочу.

— Это обойдётся в копеечку, господин.

— Когда это было проблемой, родная? — усмехнулся я.

— Для вас — никогда. Обычно за такое расплачиваюсь я.

— На этот раз я всё тебе верну. Слово даю. Если выживу, конечно.

— Сделаю, — звучит голос Светланы.

Отключаюсь и смотрю на отряд.

— И всё? — удивился Сергей. — Предложили денег? Не думал, что в нашей академии всё так просто продаётся и покупается.

— Когда дело касается черни по типу льготников, всем плевать, — пожимаю плечами. — В низах договариваться проще, тут никто никого не проверяет на верность и преданность. Ну подстроят отряд под меня, и что с того? Нас пустили на убой, если уж быть откровенным. И никому нет дела до того, как быстро и с какой последовательностью нас убьют.

— Это правда, — вздохнул Пухляш. — Грустно. Всё решает статус.

— И деньги, — добавила Яна.

— Прекращайте ныть, — я вскочил на ноги и запрыгнул на второй ярус своей кровати. — Давайте на боковую. В чём ректор был прав, так это в том, что нам надо набраться сил.

Утро встретило нас громким стуком в дверь.

Под наше недовольное «какого чёрта так рано?!» в домик вошёл солдат низшего звена, Николай Васильев.

Он дал распоряжение моим ребятам собираться и вежливо вручил нам три сумки с инвентарём. А после моего вопросительного и ожидающего новостей взгляда подошёл ко мне и прошептал:

— Константин, можно тебя на минуту?

Я уже переживать начал.

— Да, но позволь мне одеться. Не в трусах же мне по территории академии расхаживать, — киваю, и солдат выходит из домика. — А тут у нас что? — ногой касаюсь одной из сумок. — Пухляш, глянь-ка, что там. Я пока зубы почищу.

— Да, сейчас, — зевнул он, принимая сидячее положение.

Знаю я, что в этих сумках. Эхо войны, если грубо. Но на всякий случай решил удостовериться.

Быстро приняв душ, я накинул на себя футболку и вышел в общую комнату. К этому моменту орлята успели одеться, и сейчас разбирали всё, что было в сумках. А это… шесть тяжеленных никчёмных клинков и по паре метательных кинжалов на каждого. С таким «обмундированием» не то, что в горячую точку к разлому, на прогулку в моё время выйти было опасно.

— Кинь что-нибудь мне, — я вытянул ладонь, обуваясь.

Макар швырнул в мою руку клинок, с которым я и вышел на улицу. Николай Васильев к тому моменту стоял у выхода, потому тут же указал жестом идти за ним, стоило мне оказаться в поле его зрения.

Мы молча завернули за угол домика и остановились. Гвардеец скрылся, но в ту же минуту перед моими глазами выплыла фигура Светланы. Девушка стояла с пакетом в руке.

— Доброе утро, господин.

— Не поверишь, как я рад тебя видеть, — улыбка невольно растянулась на моих губах. Я посмотрел на пакет. — А что это?