Шрифт:
— Ладно уж, иди.
Ярослав вышел, а граф остался сидеть у камина, глядя на огонь.
Часть 1
Глава 8
Яна сидела в своей комнате, уставившись в окно. За стеклом бушевал ветер, срывая листья с деревьев в графском саду. Они кружились в воздухе, будто танцуя перед неизбежным падением.
«Что мне делать? — мысль билась в голове, как пойманная птица. — Как мне жить дальше? Я сказала матери, что у меня свой путь в жизни, но сама не до конца понимаю — в чем он? Удачно выйти замуж? И всю жизнь мыкаться под каблуком вонючего мужлана? Эх, ну почему на свете больше нет таких замечательных мужчин, как отец: добрых, умных, понимающих?»
Она была сильной. Независимой. По крайней мере, так твердила себе с тех пор, как узнала правду о своем происхождении. Но что это значило сейчас? Официально она — воспитанница Дагара, дочь героически погибшего офицера-пограничника. Но светское общество «всё прекрасно понимало» — конечно же, она любовница графа. Вообще, содержать юную девушку, как якобы воспитанницу, для неженатых аристократов в Аннаполисе считалось вполне допустимым и даже приличным — многие так поступали. Но как же такое отношение было унизительно для умной и романтичной девушки.
На столе лежало письмо — узкий конверт с золотым тиснением. Приглашение от Паулетты Хессан, ее бывшей одноклассницы. Она вспомнила о Яне только после назначения «опекуна» министром внутренних дел.
«Дорогая Яна, мы так давно не виделись! Я случайно узнала, что ты вернулась в столицу. Все девочки собираются у меня вечером, будем пить чай и вспоминать старые добрые времена. Приходи, скучаю!»
Яна сжала губы. «Скучаю». Как будто они когда-то были близки. Паулетта всегда была самой язвительной из всех, любила подчеркивать свое превосходство. Но отказаться — значит показать слабость.
— Я пойду. И покажу им, что мне плевать на их усмешки.
Особняк герцога Хессана поражал кичливой роскошью. Мраморные колонны с золотой инкрустацией, хрустальные люстры с магическими шарами, дающими мягкий желтоватый свет, а не ярко-синий, как у всех, слуги в расшитых драгоценными кристаллами ливреях — все кричало о богатстве и власти. Яна вошла в гостиную, где уже собрались девушки — одноклассницы, с которыми она с тринадцати лет проучилась в частном пансионе для благородных девиц.
— О, Яна! — Паулетта вскочила с дивана, улыбаясь так сладко, что аж тошнило. — Наконец-то! Мы уже думали, ты нас забыла! Где ты провела целый год?
— Я посещала родственников в Приграничье, — сухо ответила Яна, оглядывая комнату. — Там недавно произошел мятеж.
Рыжеволосая Симфония, дочь герцога Зурга, единственная, кто всегда искренне ей радовалась, тут же подошла и взяла под руку.
— Как хорошо, что ты пришла! — шепнула Симфония.
Остальные лишь кивнули, оценивающе скользнув взглядом по ее платью — дорогому, но не столь роскошному, как их наряды.
Разговор девушек вертелся вокруг трех тем: о балах, нарядах, женихах. Яна молчала, слушая, как они обсуждают, кто за кого выйдет, кто богаче, кто влиятельнее.
— Я смотрю, наша… старая подруга заскучала! Видимо в той дикой провинции, откуда она приехала, есть более интересные темы для болтовни: отёл кур или яйценоскость поросят. Ну, Яна, рассказывай, как поживаешь? — Паулетта уселась рядом. — Ты пострадала от мятежа? Говорят, что его поднял барон Хьюэр. Я видела его год назад на балу в Императорском дворце — настоящий красавчик, хоть и со шрамом на лице. Его солдаты действительно насиловали всё живое?
— Светлые боги милостивы ко мне, мятежники нас не тронули! — Яна улыбнулась, вспоминая, как самонадеянно, без охраны и пропусков, всего лишь в компании матери отправилась в опасную поездку по территории, охваченной боевыми действиями.
— Правда? — Паулетта наклонилась ближе. — А мы тут только и говорим, что о твоем… новом положении.
— О каком положении?
— Ну, знаешь… — Паулетта закатила глаза. — Теперь ты воспитанница графа Дагара. Он тоже красавчик, хотя и староват. Но все равно весьма аппетитный мужчинка! Скажи, он горяч? Сколько раз в неделю он тебя имеет?
В комнате повисло напряженное молчание. Симфония сжала ее руку, словно предупреждая: «Не поддавайся».
Яна медленно подняла чашку с чаем, сделала изящный глоток и, глядя наглой девице прямо в глаза, произнесла с ледяной улыбкой:
— Милая Паулетта, твой интерес к моей личной жизни ужасно трогателен. Видимо, твой собственный опыт так скуден, что ты вынуждена выспрашивать подробности у других. Хотя я слышала, что ты уже трижды была замечена в саду с лакеем… или это просто слухи?