Мог ли я испытывать жалость к людям, сидящим за оградкой? Вряд ли. Скорее, они вызывали у меня омерзение! А главарь банды, племянник Героя Советского Союза и вовсе напоминал того хмыря из будущего, который уже в России въехал пьяным в автобусную остановку. К несчастью, в то время на остановке стояла моя жена с годовалым сыном на руках…

Того хмыря оправдали, потому что у него были деньги и связи! Вместо него сел другой человек, который взял на себя всю вину. И плевать судьи тогда хотели на многочисленные показания…

Но, этого, возможно, и не случится, если я приложу к исправлению истории максимум усилий. И одно из этих усилий состоит в посадке картёжников.

Судья попросил меня описать происшедшее. Я начал говорить…

С каждым словом я чувствовал нарастающее недоумение в зале. Да уж, люди не могли представить, что под их носом творилось такое. Что, прикрываясь завесой орденов и славы, можно творить тёмные делишки.

Я говорил медленно, чётко проговаривая каждое слово, словно заколачивал гвозди в крышку гроба этой шайки. Мой голос звучал твёрдо и уверенно, несмотря на усталость последних недель.

Зал слушал молча, лишь иногда раздавался шорох бумаг или тихий кашель кого-то из зрителей. Никто не осмеливался прервать мою речь. Я говорил, иногда поглядывая на подсудимых, иногда на прокурора. На адвоката смотреть не хотелось.

И тут случилось нечто неожиданное. Один из членов банды картёжников вскочил с места и громко выкрикнул:

— Брехня всё это! Вы ничего не докажете! Не было такого!

Я улыбнулся. Эта реакция была предсказуемой. Именно так ведут себя преступники, загнанные в угол. Они пытаются отрицать очевидное, надеются на чудо…

— Ошибаетесь, гражданин, — спокойно ответил я. — У суда достаточно доказательств вашей вины. Осталось только дождаться справедливого решения суда.

— Тебе всё равно не жить! Тебя завалят на воле, фраер! — крикнул всё тот же человек.

— Это мы ещё посмотрим, — улыбнулся я в ответ.

— Подсудимый, займите своё место! — повысил голос судья. — Или вас выведут из зала суда!

— Да пошёл ты! — рявкнул картёжник, но всё же плюхнулся на скамью, сжав кулаки. Его глаза метали искры, а жилистая шея напряглась, как тетива.

— Делаю вам последнее предупреждение! — судья нахмурился и взглянул на меня. — У вас всё?

— У меня ещё вот. Только что получил! — я вытащил записку и протянул прокурору.

Адвокат тоже потянулся, но я его пальцы проигнорировал. Прокурор быстро пробежал глазами по надписи, потом подошел к судье и заседателям. Протянутые пальцы адвоката остались проигнорированы в очередной раз.

Судья прочитал, показал остальным. Только потом протянул для ознакомления с адвокатом. Тот кисло улыбнулся в ответ:

— Это мог написать и сам свидетель. Для большей эмоциональности.

— Думаю, что это можно присоединить к делу, — парировал прокурор.

Я перевёл взгляд на подсудимых. Они сидели, будто пришибленные, только пальцы нервно дёргались — привычка перебирать краплёные карты даже в такой момент давала о себе знать. Один, самый молодой, с лицом, ещё не заросшим жёсткой щетиной, глядел в пол, словно надеялся провалиться сквозь эти скрипучие половицы.

Сам главарь банды Ашот был спокоен и невозмутим. Усмешка не сходила с его лица. Он поглядывал на меня почти дружелюбно. Даже подмигнул разок.

Сытый, уверенный в себе. Уверенный в том, что его скоро выпустят и ничего за «шалости» не будет. Может, пожурят немного, но и всё. В девяностых такое было повсеместно, но это в девяностых, а сейчас только семидесятый! Сейчас такое не прокатит!

Вот же урод! И что хуже всего — он прикрывается героической славой своего дяди. Уверен, что это не первое его задержание, но вот чтобы довести дело до суда… Такого ещё не было! И Ашот всё равно уверен, что ему это сойдёт с рук!

Начали выходить другие свидетели и потерпевшие. Рассказывали о своих проигрышах. Не всех удалось запугать бандитам, поэтому улыбка адвоката постепенно становилась всё менее и менее лучезарной.

Я же слушал и размышлял о том, что с сегодняшнего дня наступит эра задержаний мошенников. Гандонов, обдирающих граждан как липку. Я прибыл из того времени, когда мошенников стало как слепней на коровьем выпасе. Да что там говорить — сам таким был. Но я действовал гораздо изящнее, элегантнее, у меня были принципы, а эти…

Так же как и те — ничего святого! Только бабло и по хрен на всё остальное!

Карточные аферисты, казалось, уже канули в прошлое вместе с дореволюционными игорными домами. Но нет — они не просто выжили, они эволюционировали! В конце шестидесятых в тихих дворах Тбилиси и подвальчиках Одессы открылись «академии». Это были школы для избранных, где юных жуликов учили не просто жульничать, а владеть картой, как скрипач смычком.