Очевидно, мой желудок решил, что я думаю слишком долго, поскольку громким бурчанием дал понять, что вопрос пропитания с повестки дня пока никто не снимал. Я смутилась и пробормотала, что сожалею о том, что нам так и не удалось поесть, и теперь нам самим стоит подумать о собственном пропитании.

– Отлично! – кивнул головой Маркас. – Я всегда считал, что в воровстве нет ничего дурного. К примеру, можно отбирать еду у богатых и отдавать её бедным. Допустим, таким, как мы.

Я уставилась на доморощенного Робин Гуда и категорически отказывалась понимать, что он имеет в виду. Почему непременно воровать? Ведь можно просто попросить её на кухне. Оказывается, что во избежание мелких краж и саботажа, после ужина кухню закрывают на замок.

– Предлагаю устроить взлом и хищение! – выдвинул гениальную идею Маркас.

Я недовольно поправила его, что хищения, как такового, не будет. Во-первых, это дом моего отца, выходит, что частично и мой тоже. И потом – такие факты – их ещё доказать надо, да и потерпевший в том не заинтересован. Одним словом, ничего, кроме общественного порицания, нам не светит, и то, лишь в том случае, если застанут на месте преступления. А это, ну, как максимум, административка. Одним слвом, я решительно поднялась со стула и заявила, что тяжесть наказания меня не остановит. Но, если он захочет мне помочь, пусть отправляется следом. Он хотел, очень хотел, и неудобство в использовании костылей не посчитал причиной для того, чтобы оставаться в комнате.

Звуки праздничного застолья остались где-то позади, а на дверях кухни действительно висел пудовый замок.

– Ты смотри, - наставительно пробурчала я и подняла вверх указательный палец, - металла на замок не пожалели, это точно. Однако, «большой» не всегда равно «надёжный»! То есть, внутри простой пружинный механизм, открыть который смог бы любой человек.

С этими словами я вытащила булавку и, поколупавшись пару минут, замок медленно открылся.

Маркас довольно сверкнул глазами, заявил, что он не ошибся в выборе супруги. Я же, польщённая похвалой, сказала, что я так, просто, для дела нужно было в своё время и до звания «медвежатника» мне было ох, как далеко. Однако, Маркас, внимательно осматривая ближайшую кладовую и выходя оттуда с кольцом колбасы, попросил, чтобы я не скромничала. Затем мы прихватили хлеба и вина, и решили вернуться обратно, где и начался свадебный пир. Утро следующего дня застало нас благостными, сытыми и зевающими от недосыпа. Так прошла наша первая брачная ночь.

Утро же застало нас, активно торгующимися на тему того, кто и как будет располагаться для отдыха. Мой дорогой супруг со смущением признался, что теперь он будет жить в моих комнатах и надеялся, что не стеснит меня своим присутствием. В конце заверил меня в том, что он мог бы великолепно себя чувствовать вот на этом милом диванчике в моей гостиной. Я внимательнейшим образом осмотрела предложенный предмет, больше напоминающий деревянную лавку для посетителей в нашем Управлении на Петровке, чем на то место, где можно с комфортом отдыхать. Поэтому, разом закончив прения, постановила:

– Глупости не говори, пожалуйста! Уверяю тебя, папаша меня за такое отношение по головке не погладит, тем более теперь, когда ему удалось столь удачно меня сбагрить, выдав замуж… за сына самого настоящего главу Палаты Лордов. Да не чего-нибудь, а самой великой империи!

Последнее я сообщила, наставительно подняв палец вверх, как бы намекая на то, что это было о-го-го как круто и престижно, после чего добавила:

– … и вообще, если ты полагаешь, что я накинусь на тебя с требованием о немедленном исполнении супружеского долга, то вынуждена порадовать: увечные вызывают у меня в душе только лишь нежный трепет и желание обогреть, - я сонно зевнула и постаралась сделать это прилично.

Маркас неожиданно смутился, хотя я ожидала что-то едкое в ответ:

– Хм, мне остаётся только надеяться на то, что душевный трепет – это не самые сильные эмоции, которые я смогу вызвать в тебе, дорогая супруга.

Проснулась же я раньше запланированного от того, что кто-то осторожно скребётся в дверь и голосом моей кормилицы что-то бормочет. Я приоткрыла дверь, за ней действительно оказалась Ранни, которая со смущённым видом теребила свой фартук. Оказалось, что это папенька желает знать, намерены ли мы выйти из комнат и почтить своим присутствием хотя бы дневную трапезу.

– Пусть даже не рассчитывает лорд Свейн на нечто подобное, - сонно пробормотал Маркас, подложил ладонь под щёку, - только после того, как свои супружеские обязанности будут выполнены мною в полном объёме.

Бедняжка Ранни тихо пискнула и быстро скрылась из вида, чем изрядно позабавила и меня, и моего супруга, который с заспанным видом пытался сесть на кровати. Нога, не гнущаяся в колене, мало способствовала его попыткам, но он не был бы собой, если бы через полчаса не был готов к тому, чтобы покинуть мою комнату.

– Бодр и свеж, в штанах цвета беж, - с завистью посмотрев на него, процитировала Маяковского – мне, как «сове», было сложно прекрасно чувствовать себя по утрам.

Впрочем, отец тоже сиял от счастья, хотя братья выглядели какими-то пришибленными. Я уже начала догадываться, в чём тут дело, и заявление родителя подтвердило мои предположения – эти двое всё же сделали свой выбор – Лейву досталась пухлая крошка Тёрнеров, а Ингвару – долговязая и очень скромная купчиха из клана Белтейн. Хотя, может быть, и наоборот. Мне кажется, они и сами толком не поняли. Хотя, это были такие мелочи, что вообще, не стоили обсуждения. Зато теперь клан Олвудов мог по праву считаться самым сильным кланом всей Нортмандии, а то и чего доброго, попытаться стать Верховным Правителем! Я мысленно присвистнула от неожиданности, потому что ранее подобные мысли меня не посещали. Кажется. Впрочем, судя по задумчивому выражению лица, подобные мысли пришли в голову только и Маркасу, братья были в прострации, секретарь, господин Мардел, печально обозревал свой сюртук, а будущие родственники уже покинули наше общество, мотивируя это предстоящими радостными хлопотами.