Зал гудел как улей. Купцы собирались группками, обсуждая что-то, бросая в мою сторону любопытные взгляды. Дамы в богатых платьях и кокошниках перешептывались, прикрываясь веерами. Важный боярин с окладистой бородой рассматривал выставленный товар через лорнет, презрительно поджав губы.

А товар и впрямь был необычным для этих мест. Таких в этом городе еще не видывали.

Я думал продать все двадцать чашек одним комплектом, но, посовещавшись с распорядителем аукциона, решил делить на пять комплектов по четыре штуки в каждом. Так и интерес больше, и цена, глядишь, выше поднимется.

Наконец, распорядитель — мужчина с зычным голосом и пышными усами — поднялся на небольшое возвышение и ударил в гонг.

— Господа почтенные! Дамы благородные! — воскликнул он, обводя зал широким жестом. — Сегодня на нашем аукционе представлен товар редкостный, диковинный! Фарфор тончайший, из самого Китая привезенный! Ручная работа мастера! Такого вы не найдете ни в одной лавке, ни у одного купца!

Толпа загудела, люди подались вперед, стараясь лучше разглядеть выставленные на обозрение чашки.

— Начинаем с первого комплекта! — объявил распорядитель, указывая на четыре чашки. — Цена начальная — десять рублей! Кто больше?

— Одиннадцать! — выкрикнул купец в красном кафтане.

— Двенадцать! — перебил его другой, пузатый, с золотой цепью на шее.

— Пятнадцать! — неожиданно прозвучал женский голос. Это была супруга главы города, дама с претензией на столичные манеры.

— Семнадцать! — не сдавался первый купец.

— Двадцать! — отрезал боярин с лорнетом, и в зале на мгновение воцарилась тишина.

Двадцать рублей за четыре чашки — сумма немалая. Можно было купить корову, а то и двух.

Но тишина длилась недолго.

— Двадцать два! — выкрикнул кто-то из задних рядов.

— Двадцать пять! — парировал пузатый купец.

— Тридцать! — снова вступила в торги супруга главы города.

Я стоял, с трудом сдерживая улыбку. План работал лучше, чем я ожидал. Еще в Уваровке я понял, что людям свойственно желать того, что есть у других, особенно если это что-то необычное, редкое. А здесь, в городе, эта черта проявлялась еще ярче.

Торги продолжались, цена росла как на дрожжах. Первый комплект перевалил за сорок рублей, когда случился забавный эпизод. Пузатый купец, распаленный азартом, случайно толкнул локтем своего соседа, тот покачнулся и наступил на ногу даме в роскошном платье. Дама взвизгнула, её кавалер сделал выпад в сторону купца, но тот, не обращая внимания, продолжал повышать ставки.

— Сорок пять! Сорок пять рублей даю!

— Пятьдесят! — отрезал боярин с лорнетом, и на этот раз ставку уже никто не перебил.

Первый комплект ушел за пятьдесят рублей. Распорядитель ударил в гонг, объявляя о завершении торгов по первому лоту. Боярин с довольным видом направился к столу, где оформлялись покупки.

— А теперь, господа, второй комплект! — провозгласил распорядитель, указывая на чашки. — Начальная цена — пятнадцать рублей!

Торги по второму комплекту начались еще жарче. Теперь в бой вступили те, кто присматривался во время первых торгов, но не решался участвовать. Цена быстро перевалила за тридцать рублей.

— Тридцать пять!

— Сорок!

— Сорок два с полтиной!

В какой-то момент представитель коменданта оружейного завода и купец в зеленом кафтане так увлеклись соперничеством, что чуть не схватились за грудки. Только представители полиции, которые в обязательном порядке тут присутствовали, сдержали от рукоприкладства.

— Господа, господа! — увещевал их распорядитель. — Мы же на благородном собрании! Извольте вести себя достойно!

Но страсти только разгорались. Во время торгов по третьему комплекту — в зале стало так жарко и душно, что дамы начали обмахиваться веерами, а мужчины расстегивать кафтаны. Купец в зеленом, проигравший предыдущие торги, теперь был настроен решительно и не жалел денег.

— Сорок пять!

— Сорок семь!

— Пятьдесят! — выкрикнул он, стукнув кулаком по столу так, что подпрыгнули стоявшие на нем свечи.

Никто не решился перебить эту ставку, и третий комплект достался ему.

Четвертый комплект — вызвал настоящий ажиотаж среди дам. Супруга главы города, проигравшая предыдущие торги, теперь была полна решимости.

— Тридцать! — заявила она с места, не дожидаясь даже объявления начальной цены.

— Тридцать пять! — тут же отозвалась жена богатого мельника, славившаяся своим гардеробом и коллекцией украшений.