Но тот лишь вздохнул: теперь он не скоро увидит Олю, а это для него было сейчас самым важным.

«Что такое не везет и как с ним бороться?» — серьезно размышлял Федька, приноравливаясь выпрыгнуть на ходу из вагона. Хотя поезд уже замедлил ход, так как подходил к станции, прыгать было все-таки страшновато. Что-то не хотелось отрываться от ступенек, но иного выхода не было. Милиционер вот-вот откроет дверь вагона, а он, голубчик, тут как тут. Крикнув «гоп!», сжав зубы, Федька оттолкнулся от ступенек, от мчавшегося вагона, и земля понеслась навстречу. Он сделал несколько прыжков. Непреодолимая сила влекла его вперед, и все же, сам себе не веря, Федька «удачно приземлился». Косолапя, он отбежал от полотна и облегченно вздохнул. Только сейчас, когда миновала опасность быть пойманным, он в полной мере осознал, как боялся прыгать. Сердце билось, словно кто-то неистово стучал в грудную клетку.

Федька взглядом проводил зеленые вагоны. Он решил не подходить к станции, пока поезд не уйдет, чтобы не попасть на глаза милиционеру. Конечно, если бы не эта торговля дрянными самоделками-открытками, Федьке бы нечего опасаться милиции. И почему публике разонравились открытки? Раньше хоть не очень охотно, но брали. Или он разучился нахваливать товар? Нет, не разучился. Просто надоело одно и то же: «А ну, кому открыточки дешевые, рублевые, первый сорт!» А теперь куда податься? Думай не думай, есть хочется, а денег нет. Где бы их достать?

Этот вопрос для Федьки был серьезный, и возникал он каждый день.

Проходя мимо развешенного белья, Федька покосился, пересчитал простыни и рубашки. Но сразу вспомнил строгое, худощавое лицо милиционера, его цепкие глаза и ласковый говорок: «Тебе работать, учиться надо, а ты спекуляцией занимаешься, всякую стряпню продаешь». Федька поморщился.

Возле станционной водокачки внимание его привлек спор двух школьников. Портфели, перевязанные шпагатом, висели у них через плечо.

— Честное слово, попал! — горячился тот, что был поменьше ростом. Как кинул, сразу — стук.

— Не спорь, Вадька! И всегда ты споришь.

— Ну ладно. Ничья.

Вадик кинул шарик, а паренек постарше нацелился в него своим шариком. Федька не спеша подошел к ребятам и раскрыл «витрину» — несколько картонных пластин, скрепленных между собою так, чтобы их можно было складывать. На картонках были прикреплены открытки.

— Любую, на выбор.

Ребята принялись разглядывать открытки.

— Какие-то плохие они, — оказал старший.

— Сам ты плохой! Это высший сорт, спецзаказ, из Москвы привез.

Школьник покосился на рваные ботинки и грязные руки обладателя открыток «высшего сорта» и протянул недоверчиво:

— Да-а, из Москвы, сразу видно…

Ребята отошли от Федьки и вновь принялись катать шарики.

— Во что играете? — Федька опять подошел, стараясь сохранить безразличный вид.

— Просто так.

— Большие, а глупостями занимаетесь. Кто же «просто так», без денег играет? А еще школьники.

— Мы глазомер вырабатываем.

— Чудаки! Вот я игру придумал: и глазомер, и интерес вырабатывает.

Федька присел, положил свернутую «витрину» к себе на колени.

— Игра на внимательность. Нужно угадать, в каком орешке шарик. Отгадаешь — значит, внимательный.

Он стал не спеша передвигать скорлупки, пряча то в одну, то в другую хлебный шарик.

— А ну, Вадик, угадай, — подбодрил Федька.

Вадик, завороженно следя за ловкими пальцами Федьки, доверчиво придвинулся.

— Вы фокусник?

— Вот именно. Я уже в цирке выступал. Отгадай.

К безудержной радости Вадика он легко находил шарик.

— Молодец, молодец! — восклицал Федька. — А теперь давай с интересом.

Вадик взглянул на насупленного товарища, тот недоверчиво покачал головой.

— Нельзя, Вадик, на деньги играть.

— Попробуем. Это же на внимание.

Вадик вытащил из портфеля пенал, открыл его. Там лежали свернутые пять рублей.

— Два рубля на обед, а три маме верну.

— Ничего, вернешь когда-нибудь, — заверил Федька.

Дальнейший ход событий понятен: пятерка очень скоро перешла в руки Федьки.

— Я тебе говорил, не играй, — сказал старший Вадику. — А тебе не стыдно, — обратился он к Федьке, — маленького обманывать?

Вадик стоял растерянный. Без обеда он обойдется, но что он скажет матери? У Вадика сморщилось лицо, дрогнули губы. Как он ни крепился, слезы сами побежали из глаз. Он всхлипнул.

Школьники, взявшись за руки, пошли прочь от Федьки.

Неожиданно Федька бросился догонять ребят. Подбежав к ним, он сунул удивленному и испуганному Вадику три рубля.

— А два рубля я оставлю себе на хлеб, ладно? — сказал он и направился в другую сторону.