– Завтра мы с Диманом идем на предварительную разведку, - сообщил о своих планах "крещеный", - а вы сидите мышками и ждите нашего возвращения. И давайте без самодеятельности. Я здесь единственный человек, который может сделать что-то реальное для выполнения нашей задачи. Не слышу возражений?

– Их не будет, - успокоил его Дмитрий.
– Я служил батальонником, маманя по блату устроила, и ничего, кроме как отбить почки мелкому хулигану, не умею в этом смысле натворить.

– А я вообще не служил. После института сразу в следователи, отозвался я.

– Завтра пойдет снег, и он доставит нам дополнительные проблемы, сказал Вассаров.
– Поэтому держитесь осмотрительно. А теперь спать. Мы с Димкой по краям, вы с Дусей посередине.

– Да, уж только не рядом с тобой, - тут же поставила условие Евдокия.

– Уж конечно, добровольно я с тобой не лягу. Только с другого края и валетом.

– Да ложитесь вы хоть кандибобером, только перестаньте собачиться, недовольно пробурчал Дмитрий и, кажется, мгновенно уснул.

Евдокия осторожно обняла меня за шею и прильнула плотно и ласково, согревая меня своим крепким бабьим телом. Лучше бы она этого не делала. Стараясь отвлечься, я заговорил о вещах посторонних, не имеющих ничего общего с моей потенцией.

– Ну и как твои предчувствия, подтверждаются?

– Да, как только я увидела этот план, поняла, что похожая речная излучина давно мелькала в моем сознании, а когда увидела местность сверху, с вертолета, то тут уж отбросила все сомнения.

– Что там еще у тебя мелькало?

– Ты. Правда! И еще ты борешься с каким-то дряхлым старцем. Да, старцем пресвитером. Он очень стар, наверное, сверстник века.

– Замечательно. И конечно, я его вырубаю. На старичка у меня сил хватит.

– Не знаю... Просто между вами борьба. Ее исхода я не вижу.

– Как все это тебе представляется, в виде этакой киноленты, которую прокручивают у тебя в мозгу?

– Нет, попробуй понять, я не вижу картинки как таковой, она живет во мне, даже не в мозгу, а где-то в середке, под ложечкой. Я знаю - Федя там и он еще живой, но ему очень тяжело и плохо.

– Не спится что-то, тревожно, - объявил Вассаров.
– Пойду по лесу прогуляюсь, а вы лежите спокойно.

* * *

Что-то холодное и тяжелое навалилось на меня, мешая дышать и совершенно парализуя движения. С обеих сторон точно так же барахтались Дима и Евдокия.

– Попались, крысятники!
– торжествующе прохрипел незнакомый, прокуренный голос.

– Да уж, отпрыгались зайчики. Вылазь по одному!

Кажется, мы влипли, и влипли серьезно. Скорее всего, это люди из скита, а значит, ничего хорошего ожидать нам не придется.

– Вы там смотрите с оружием не балуйте, у нас шесть стволов с дробью и картечь, - предупредил всех тот же простуженный голос.

Стояло раннее серое утро, но снега пока не было. Тяжелое свинцовое небо обещало подать снег незамедлительно. Трое бородатых мужиков, здоровенных и злых, радостно тыкали в нас спаренными ружейными стволами.

– Глянь, Семеныч, и баба с ымя. Давай-кось зараз ее и оформим. Хороша голубушка. Чур я наперед, - предупредил самый шустрый, тот, что помоложе.

– Заткни хлебало, она и старцу сгодится. Кто такие будете?

– Экологи мы, окружающую среду проверяем, - соврал я, прекрасно понимая, что правду в нашем случае говорить нельзя.

– Всяка тварь в тайгу прется, экологи-херологи, это мы еще посмотрим, - пригрозил третий, хмурый свирепый мужик с физиономией ярко выраженного дебила.
– К старцу их надобно, он пусть и разбирается, а за бабу еще и водяры даст. И мужики ишо здоровые, годик повламывают.

Только тут я заметил, что Вассарова среди нас нет. Продал, подлец! Опять ты лопухнулся, господин Гончаров. Слева краем глаза я уловил едва заметное движение. Димка вытаскивал "стечкина". Но выстрелить он не успел. Сипатый мужик вскинул двустволку. Но он не убил Гранина. Почему-то из его горла вырвался фонтан крови, и, завалившись на бок, хрипатый задергал ногой. Только теперь я заметил, что из его шеи торчит острая и зубатая пластина. Димка выстрелил уже на лету, но его опередила двустволка дебильного, разом харкнувшая из обоих стволов. Она и отбросила уже мертвое его тело на несколько метров. Истошно заверещала Евдокия. Бородачи скрылись за толстый кедровый ствол, а я, повалив Евдокию, упал рядом. Повисла пауза. И только черные дырки стволов по-прежнему с ненавистью следили за нами в четыре глаза. Через них из прищуренных зрачков шла смерть. Несколько минут стояла эта гнетущая тишина ожидания.

– Эй ты, кто там, выходи!
– наконец заорал дебил.
– Выходи, говорю, а то сейчас дружка твоего порешим. Выходи, не балуй! Считаю до трех. Раз, два...

Я лежал, обреченно ожидая, когда мои мозги превратятся в винегрет. Чертов Димка, хоть о покойниках плохо не говорят, но, кроме неприятностей, его смелый выпад нам ничего не дал. А Гоша явно поторопился, черт, он же не вооружен. И виновен в этом я сам, моя проклятая осторожность.

– Выходи, говорю!
– опять заорал кретин.