— Кузя нервничает.

— А ты его не успокаивай, — сказал Хасид. — Когда он нервничает, переживает, он становится работоспособнее.

— Но он не нашёл способа защитить солнцеход.

— Возможно, эту проблему нельзя решить в наших условиях.

— Зачем же ему тогда ломать голову?

— Я знаю его почти десять лет, ему полезно напрягаться. Год назад именно благодаря встрече с тобой, заставившей его напрячься, он переродился и стал мужчиной.

Катя улыбнулась.

— Его долго били…

— Зато потом он побеседовал с твоим дедом…

— И тот разбудил его генетическую память.

— Кузьма стал классным бойцом, даже я с ним тягаться не в состоянии. Жаль, что нам не с кем драться.

— С «насекомыми», — засмеялась Катя.

— Против них нужны иные приёмы.

— Инсектициды?

— Нет у нас никаких инсектицидов, да и не боятся они ничего. Сражаются стадом, до последнего солдата.

— Сюда бы экспедицию биологов…

— Сюда бы хороший ТФ-эмиттер типа Потрясателя, и от их цивилизации остались бы рожки да ножки.

— Ты слишком несправедлив к ним, — пожурила полковника Катя. — Любое живое существо имеет право жить так, как хочет.

— Если только оно не мешает жить другим.

— Ты пессимист.

— Я реалист. Кстати, не направиться ли нам дальше? Чего мы ждём?

— Кузьма устал…

— Ну и пусть отдыхает. А мы пока попробуем незаметно перепрыгнуть к спутникам Юпитера. Дэв, кто там у нас поближе?

— Все внешние спутники, их до полусотни.

— Конкретнее?

— Я не знаю их названий. Первый и самый дальний от Юпитера — двухкилометровой длины.

— Тогда надо искать главные — Ио, Европу, Ганимед и Каллисто.

— Кто ближе?

— Ганимед.

— Идём к Ганимеду.

— Слушаюсь.

Полосатая чернота в носовом виоме сменилась коричневой, потом мелькнули белёсые дымы, и солнцеход вырвался из плато Гипериона, окутанный облаком пыли и дыма, пронзил атмосферу планетки и вышел в космос, направляясь во внутренние области Солнечной системы, к Юпитеру.

— Пойду посмотрю, чем он занимается, — выбралась из кресла Катя. — Не хочешь присоединиться? Отметим день рождения.

— У меня нет подарка.

— У меня тоже.

— Ты сама — подарок.

— Спасибо за подхалимаж. Недаром говорится: доброе слово и собаке приятно.

— Я думал совсем о другом, — запротестовал Хасид.

Катя засмеялась.

— Шучу я. Приходи через полчаса, я стол накрою праздничный. Дэв, сколько времени нам понадобится на бросок к Юпитеру?

— Два часа сорок две минуты.

— Успеем повеселиться.

— Если только нас не обнаружат «каракатицы», — хмыкнул Хасид.

— Типун тебе на язык!

— Благодарю.

— Не за что. — Катя убежала.

Хасид посидел бездумно несколько секунд, потом спохватился, вызвал сферу обзора. И космос обнял его со всех сторон, будто броня солнцехода исчезла со всем его хозяйством.

«Каракатицы» настигли земную машину через два с половиной часа, когда до Юпитера — равно как и до его самого большого спутника, Ганимеда, — осталось около двадцати миллионов километров пути.

Ганимед «настоящего» Юпитера представлял собой не только крупнейший спутник этой гигантской планеты, но и вообще самый большой спутник Солнечной системы. Его диаметр достигал пяти тысяч двухсот шестидесяти восьми километров. Во времена войны человечества с Дьяволом Ганимед был покрыт льдом — на полюсах и рассольными морями, состоящими в основном из сернистого марганца и гидрированных минералов. Кроме того, под его ледяной коркой также были найдены залежи рассолов, проникшие в глубины планеты и объединённые в целые подземные океаны.

Ганимед «местной» планетной Системы, при почти таких же размерах и массе, имел плотную атмосферу и был окружён «зарослями лиан», создающими некую астроинженерную конфигурацию — объёмную «паутину», миновать которую ни одному подлетающему космолёту было невозможно. Правда, эта «паутина» не являлась препятствием для земного аппарата, пассажиры которого с интересом принялись разглядывать «заросли». И тут объявились «каракатицы», выскочившие из тьмы пространства, как инспекторы Федеральной транспортной инспекции — из-за угла.

Однако они не бросились сразу на машину беглецов, а перекрыли ей все пути отхода, кроме одного — назад, по вектору движения. Надо было срочно что-то предпринимать.

— Уходим! — предложил приободрившийся после «праздничного обеда» Кузьма.

— Не нравится мне их перестроение, — задумчиво сказал Хасид. — Нас они не видят, но ведут себя так, будто знают, что мы никуда не убежим.

— Они не могут нас видеть!

— По гравитационному полю.

— Оно слабенькое и расплывчатое, как лужа киселя, точно определить наше местоположение нельзя.