– Вообще-то ничего, - призналась я.
– Помню, как на выставке вы много интересного мне рассказывали. Дальний Восток, наверное, затягивает?

– Не то слово, - кивнул Станислав.
– С каждым разом ты чувствуешь, что он открывает тебе все новые и новые тайны. Становится ближе и понятнее. А знаете, Леда, все люди, по большому счету, делятся на три категории. Одни органически не могут принимать чужую культуру, она кажется им непонятной и безобразной. Такие люди могут существовать только на своей почве, среди своего народа, пользуясь только своим языком. Все остальное для них по-настоящему чужое, и они его решительно отвергают. Другая категория - это те, кто воспринимает чужую культуру как данность. То есть своя культура близка и понятна, а из другой можно взять что-то полезное для себя. Но она все равно остается чужой, и относиться к ней можно только равнодушно. А вот третья категория - это те люди, что готовы принять чужую культуру, они не считают ее неприемлемой для себя, напротив, стараются как можно больше взять из нее, чтобы обогатить свой внутренний мир.

– Вы относитесь именно к третьей категории, - проговорила я.
– Можно даже и не сомневаться.

– Вы тоже, - ответил художник, - хотя, возможно, сами еще этого не понимаете. А знаете, как можно легко распознать людей всех этих трех категорий?
– Он сделал паузу.

– И как же?
– поторопила я его.
– Не тяните.

– Легко, - он улыбнулся.
– Первые никогда не могут правильно произнести чужое имя или чужое название, обязательно исковеркают. Вторые могут и не ошибиться, но при этом будут смеяться, а вот третьи с легкостью произносят даже самые трудные имена и названия, и смеха у них это не вызывает.

– Ну и теорию вы разработали.
– Я смеялась.
– Конечно, за отсутствием чего-то лучшего сгодится и эта, но мне кажется, что вы слишком категоричны в своих выводах. Все может оказаться и совсем не так.

– Вероятно, вы правы, - он засмеялся вместе со мной, - но знаете, Леда, я ведь не на пустом месте построил свою теорию. Это результат многих лет наблюдения за людьми.

Давайте еще выпьем?
– предложил он и, не дожидаясь моего согласия, отправился к стойке.

– Так вы, значит, еще и за людьми наблюдаете, - этими словами я встретила его, когда он вернулся, - и делаете это, наверное, исподтишка, чтобы они ничего не заметили. Вы, оказывается, вуаерист, мистер.

– Все люди в какой-то степени вуаеристы, - ответил он, забирая мою руку и чуть сжимая пальцы, - а что в этом плохого? Мы смотрим на других, оцениваем их, чтобы лучше понять самих себя.

– Ой, - я притворно сморщилась, - только не надо меня грузить всей этой философией! Давайте поговорим лучше о чем-нибудь приятном. Или интересном. Или смешном. Вы знаете какую-нибудь смешную историю?

– Знаю, и немало, - он кивнул.
– А может, мы с вами будем чередоваться? Так, бокалы почти пусты, надо их снова наполнить.

– Я пас, - для верности я прикрыла рукой пустой бокал.
– Мне еще ехать, а в пьяном виде, согласитесь, это весьма тяжело. Особенно когда трясет и мотает.

– Ехать?
– Художник с удивлением посмотрел на меня.

– Конечно, - я кивнула.
– В Москве мне больше делать нечего, поэтому, - я посмотрела на часы, - через пару часиков я отбываю в родной Питер.

– Уже?
– огорчился художник.
– А вам обязательно нужно уезжать? Может, все-таки задержитесь? Мы бы погуляли вечером по Москве, а потом...

– Что потом?
– спросила я.
– Бегали бы, высунув язык, в поисках места в гостинице?

– Зачем же?
– Он улыбнулся и кончиками пальцев коснулся моей щеки.
– Я же говорил вам, что сам коренной москвич и в Петербург переехал всего несколько лет назад. Здесь у меня осталась квартира родителей. Поэтому мы отлично сможем устроиться там.

Вот только этого мне не хватало! Только этого! Ночь в чужой квартире, да еще и с чужим мужиком, который, видимо, не станет разводить церемонии, а прямо и конкретно приступит к делу. То есть к моему телу. Нет уж! Не скажу, что я такая уж святая и всего одного мужчину знала, десятка три наберется за всю мою сознательную половую жизнь, но сейчас меня как-то на других не тянет, тем более что Герт всегда под боком. В последние три года отошла я от всех этих скоропалительных романов. Не нужно мне приключений на свою... Ладно, что он там распинается?

– Вы только не подумайте, Леда, - Иванов завладел обеими моими руками, - что я делаю вам какое-то непристойное предложение. Напротив, я отношусь к вам с уважением. Вы вообще можете остаться там одна, а я переночую у кого-нибудь из родственников.

– Только этого не хватало!
– вырвалось у меня.

– Я готов выполнить любое ваше желание.
– Иванов слегка сжимал мои руки.
– Вы согласны?

– Нет!
– Я резко освободилась.
– Я обещала Герту, что вернусь сегодня вечером, и менять свои планы мне совершенно не хочется. Простите, если я вас обидела.

– Ничего, ничего, - заверил меня авангардист.
– Это вы меня простите.

– Ничего, - сказала я.
– Но сейчас я бы хотела покинуть вас, чтобы привести себя в порядок. Носик попудрить, сами понимаете.

– Дамская комната на втором этаже, - подсказал Иванов, - как выйдете в холл, сворачивайте направо и идите по коридору до конца. А я подожду вас в вестибюле.

– Не стоит, до свидания, - быстро произнесла я и, подхватив сумку, поспешила к выходу из бара.

Я точно следовала указаниям Иванова, но, наверное, что-то все же перепутала. Коридор не просто сворачивал вправо, он делал это несколько раз, а в конце никакой дамской комнаты не было, напротив, была лестница, ведущая вверх. Ладно, поднимусь туда, может, там она и должна быть.