Я шла по набережной, вдыхая влажный воздух. С Невы налетал порывистый ветер, трепал волосы, кидал в лицо мокрые капли. Но я как-то странно успокоилась. Откуда-то сбоку доносились голоса, слышалась музыка. Я поплотнее запахнула куртку и отправилась туда.

Возле ступеней, спускающихся к воде, собралось десятка два молодых людей. Одни были наряжены в костюмы, другие играли роль зрителей. Сейчас снова появилась тяга к уличному театру, и я узнала Арлекина в пестром костюме, Пьеро в длинной белой рубашке с печальным выбеленным лицом, Коломбину с большим бантом в пышных волосах. Скрипач в черном берете с зеленым пером наигрывал простенькую мелодию, ему помогал флейтист, совсем молодой, почти мальчик.

Коломбина с Пьеро исполняли затейливую пантомиму, а Арлекин шутил со зрителями. Я подошла поближе. Арлекин тут же переключился на меня. Толкая присутствующих и поминутно раскланиваясь, он пробрался ко мне.

– Не откажите, любезная синьорина, в небольшом одолжении, - он лукаво усмехнулся.
– Мы все с нетерпением ждали вашего прибытия.

– Увы, Арлекин, - ответила я, - непредвиденные дела задержали меня в дороге.

– Неужели кто-то осмелился чинить вам препятствия, о bella donna? Неужели какой-то наглец осмелился вас задержать, прекрасная госпожа?
– И он изогнулся в шутовском поклоне.

– Этот человек способен на все, - со вздохом ответила я, заметив, что зрители с интересом прислушиваются к нашему разговору, - вот уже сколько лет он держит в повиновении весь наш город.

– Так это был сам герцог?
– в притворном испуге воскликнул Арлекин.

– Да, - ответила я.
– Но он обошелся со мной милостиво и разрешил следовать дальше.

– Ура нашему достославному герцогу, - провозгласил Арлекин, - который столь вежливо обходится с достойными дамами. Но вот я вижу нового человека, который присоединится к нашей славной компании. Посмотрите на его упитанный вид, посмотрите на хитрые глазки, на жадные руки, которые сами собой сжимаются при виде денег. Могу поспорить на свой дурацкий колпак, что к нам приближается ростовщик.

Все дружно обернулись в сторону приближающегося мужчины, который действительно был достаточно тучным. Про меня как-то забыли, и я поспешила затеряться в толпе. Арлекин отправился приставать к новому прохожему, но тот оказался тоже не лыком шит и за словом в карман не лез. Словесная перепалка привлекла народ, и вскоре все с удовольствием слушали словесных дуэлянтов. Музыканты оставили свои инструменты, а актеры поспешили к своему товарищу. Толпа покатывалась от хохота и встречала аплодисментами каждую удачную реплику.

– Хорошо получается, не хуже, чем у Шендеровича, - проговорил мужчина, стоящий рядом со мной.
– Наверное, подставной.

– Вряд ли, - я дернула плечом.
– Ко мне он тоже привязался, а я услышала музыку и просто подошла посмотреть.

– Значит, язык ловко подвешен, - констатировал мужчина, - а все-таки забавно вот так послушать.

– Пожалуйста, потише, - попросила, оборачиваясь, женщина.

Мужчина позади меня обиженно засопел, но смолк. Я стояла на набережной не меньше часа. Кто-то уходил, кто-то приходил, музыканты время от времени играли. Актеры танцевали, выступали с пантомимой, а Арлекин продолжал цепляться к каждому новому человеку. Но люди не обижались, я заметила, что мужчина, обращавшийся ко мне, вытащил достаточно крупную купюру.

Начал накрапывать дождик, порывы ветра усилились, а ноги начали замерзать. Я решила покинуть импровизированную площадку и опустила в футлярчик от скрипки несколько монет.

– Благодарю, прекрасная госпожа, - тут же высунулся черноглазый Арлекин.
– Мы счастливы, что вы почтили нас своим присутствием.

– Непременно загляну к вам еще, - пообещала я.

– Мы здесь бываем через день, - тут же откликнулся проказник, - а по выходным с самого утра. Будем вас ждать. Только не опаздывайте из-за герцога.

– Прощайте, - я махнула рукой, а Арлекин умудрился вытащить откуда-то мятую шелковую розу и с ужимками преподнес ее мне.

Под его умоляющие завывания я вместе с розой покинула набережную и пошла к стоянке. Уже сидя в машине, пыталась вспомнить, кого же он мне напомнил. Даже сквозь густой слой грима проглядывали знакомые черты. Кто же это мог быть? Нет, не могу догадаться. Раздумывая об этом, я вырулила на дорогу и включила "дворники". Дождь разошелся не на шутку. Но если Карчинского и теперь нет в мастерской...

Однако он оказался на месте и сразу распахнул передо мной дверь. Грубо схватив за руку, он втащил меня в мастерскую.

– Что вам надо?
– заорал он.
– Зачем вы все время сюда таскаетесь?

Я с удивлением смотрела на художника. Куда девались вся его неторопливость и вальяжность. Волосы растрепались, сам он утратил весь свой лоск, а голос перестал быть медленным и вкрадчивым. Теперь он не бросал на меня липкие похотливые взгляды, напротив, смотрел с ненавистью, словно я была виновата во всех его бедах.