– Почему вы смеетесь?
– спросила Ольга.
– Почему вы смеетесь, не зная? Почему вы ему верите, почему вы не верите мне?

– Она нерпу сама себе настреляла на шубу, - взвизгнул Боба.

Ольга выбежала на улицу.

– Боба, имеешь, - тоскливо сказал Тимоша.

– Посмеяться нельзя? Смех - витамин для нервной системы.
– Боба снова застрекотал: - Ха-ха-ха!

И никто не заметил, как в магазин тихонько вошел Аркашка с Ольгиным нерпичьим портфелем.

– Ольга, - позвал он.
– Ольга!.. Дядя Шура, где Ольга?

– Убежала, - сказала ему шут (дядя Шура).

Аркашка подошел к Бобе.

– Здравствуй, старый бродяга, - сказал ему Боба.
– Вижу, ты, брат, не изменился с той благословенной поры, когда ходили кожаные рубли и деревянные копейки, когда короны королей были доступны для нас, как теперь портсигары, когда принцессы были красивыми, а вино крепким, когда наши шпаги не знали ржавчины поражений...

– Здравствуй, старый бродяга. Над Ольгой смеешься?

– Угадал, гениальный ребенок.

Аркашка трахнул Бобу портфелем по голове.

– Еще хочешь?

– Ты что, одурел?
– спросил Боба.
– Ты, старый бродяга...

– Не за гениального ребенка - за Ольгу.

Боба бросился на Аркашку, он бы смял его, но тут между ними встал Тимоша.

– Отскочите, - сказал он.
– Или оба в нокауте. Зачем ее портфель приволок?

– Она улетать хочет. Вот уедет она, если все здесь над нею смеются. А тебя, Боба, я из рогатки достану.

– Уехать? Ребенок! От себя куда уедешь? Нету таких колес. Продавщица посмотрела в глаза дяде Шуре, в самую их сердцевину.

Тимоша бросился к двери. На улицу выскочил.

– Ольга!

– Ольга!
– передразнил его Боба.
– Еще один спятил.

Тимоша вернулся с улицы, к охотнику подошел:

– А вдруг она не врала?

– Маловероятно, - вздохнул охотник.
– Хотя и другое - смеху не к спеху.

– А вдруг она не врала?
– спросил Тимоша у продавщицы.

Продавщица кивнула:

– Не врала.

– А вдруг, - сказал шут, - а вдруг врала?

Боба хихикнул, но, поймав скучный Тимошин взгляд, наглухо прикрыл рот ладонью.

– А вдруг?
– повторил шут.
– Ай-яй-яй, и мы ей поверили.

– Ну и что? Ну и поверили!
– сказал Тимоша с сердитым напором.

– Аркашка, где она может быть, твоя Ольга?

– Она не моя. С какой стати она моя? Она такая же моя, как и твоя...

– Короче, где она?

– В парке.

Тимоша выскочил, хлопнул дверью. За ним побежал Аркашка. И уже потом пошел Боба, почесывая затылок.

Продавщица сказала:

– Они встретятся в парке...

Шут сказал, глядя в пол и краснея:

– Там хорошее место для встречи...

Охотник на цыпочках, чтобы не скрипнуть, пошел из магазина. Он шел затаив дыхание, он не хотел мешать.

– В восемь вечера, - сказал шут.

– В восемь вечера, - сказала ему продавщица.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Осень пахнет забродившим яблочным соком. Листья на деревьях - будто крылья чудесных бабочек. Они, наверно, улетают с ветвей к желто-розовым зорям, к багряным закатам, мажутся в огненных красках и прилетают обратно, чтобы всех подразнить своим солнечным цветом.

Осенью - ясным днем, темной ночью, даже в дождь, даже в бурю - слышен печальный какой-то звук, будто поезд уходит. Будто поезд этот последний.

Шут (дядя Шура) бодро шел по аллее старинного, парка. Он говорил:

– Убежала девочка плакать. Как говорится, не прижилась. Но сантименты нам не к лицу! Мы тверды и проворны. Ха-ха-ха... Перемелется - мука будет. Подумаешь, рыжая девчонка - частный случай.
– Шут голову опустил. Руки развел.
– А самое синее небо над нами. И самые теплые крыши над нами. И самые добрые люди вокруг. И очень хочется тихой красивой личной жизни. Особенно когда мы влюблены... Тс-с... Осторожно...
– Шут оглянулся.
– Это не детская тема. Я извиняюсь.

* * *

Ольга шла вдоль гранитного парапета, за которым текла речка. Эта речка - протока - впадала в другую речку, а уж та, своим чередом, - в море. Ольга трясла головой, черные, как березовый уголь, волосы падали ей на лоб густой челкой.

Ольга не заметила, как к ней подбежал Боба.

– Эй, ты!
– крикнул Боба.

Она не услышала.

Боба дернул ее за рукав. Она остановилась и тотчас приняла оборонительную позицию.

– Не надо, - сказал Боба.
– Меня уже били.
– Боба повис на скамейке, как тряпка, и звук у него выходил изо рта со свистом, словно Боба испортился.
– Полный комфорт. Тимоша теперь за тебя заступается... Тимоша осел.
– После этих слов Боба вскочил со скамейки и огляделся.
– Я в переносном смысле...