–  Отчего так?
– осведомился Эвелль.
– Нет, Териан, конечно, хам и мерзавец, но...

Эннеари опустил голову.

–  Вы не понимаете, - глухо произнес он.
– Вы все просто не понимаете... вам в обмен на короткую жизнь даровано такое чудо - а вы не понимаете.
– Он помолчал немного.
– У нас и правда редко дети рождаются. Иначе и быть не может. Мы слишком долго живем. Сами подумайте - если бы мы рождались на свет так же часто, как люди...

Кто-то негромко присвистнул.

–  ... то земля была бы сплошь покрыта эльфами, - подхватил Легарет Кривой Румпель.

–  В три слоя, - кивнул Эннеари.
– Для нас двое, самое большее, трое детей за всю жизнь - это предел. Поэтому мы помним, а вы забыли.

–  О чем?
– тихо, почти робко спросил Орьве.

–  Никому не позволено обижать женщину, - убежденно произнес Эннеари. Какой бы она ни была. То, что женщины могут давать жизнь, это чудо. Мы это очень даже хорошо понимаем... а вы нет.

–  Если что во всякий день случается, немудрено и позабыть, что это и есть чудо, - вздохнул Румпель - вид у него, между прочим, был самый что ни на есть мечтательный.

–  И все равно, - яростно выдохнул Арьен, - я не могу понять, как вы можете так обращаться с женщинами!

–  Вашими?
– тревожно осведомился Герцог, с первого же дня повадившийся ухлестывать за эльфийками что есть духу.

–  И вашими тоже!
– отрезал Эннеари.
– Любыми!

–  Послушай, - всерьез заинтересовался Патря, - так у вас, получается, в семье женщины верховодят?

–  Это как?
– непритворно растерялся Эннеари.

–  Ну... не мужчина же у вас глава семьи, раз вы так на это дело смотрите, - попытался прийти на помощь Патре Кривой Румпель.

–  Это... как?
– еще больше растерялся Эннеари.

Лерметт с трудом подавил нервный смешок. Злополучные слова Арьена были прочно забыты, а разговор начинал приобретать определенно безумный оттенок. Объяснить эльфу, что такое глава семьи, лично он бы нипочем не взялся. А объяснить эльфу, зачем семье требуется кто-то главный, задача тем более непосильная.

–  Арьен, ланнеан, - подал голос доселе молчавший Илмерран, - уж столько-то тебе бы следовало знать.

Эннеари виновато потупился.

–  Это упущение следует исправить. Я непременно прочту тебе лекцию о брачных обычаях людей, - хладнокровно сообщил Илмерран и милостиво добавил, - но не теперь. После.

Лерметт так и замер. Если учесть, что Эттрейгу ко дню рождения Илмерран преподнес сочиненный им трактат аж в ширину ладони толщиной... да, гномы народ обстоятельный, и полтора, а то и два дня беспрерывного слушания Арьену обеспечены - хорошо еще, что не теперь, а как выразился Илмерран, после.

–  Это будет очень познавательно, - заключил Илмерран.

–  Хотя навряд ли понравится, - невинно вставил Лерметт под всеобщий хохот.

Недавняя ссора изгладилась из мыслей если и не полностью, то, во всяком случае, никого больше не занимала. Замечание гнома насчет брачных обычаев придало беседе совсем другое направление. Выспрашивать у эльфов, как они сватаются и женятся, было куда интереснее, чем вспоминать обмен оскорблениями. Праздник мало-помалу вошел в прежнюю колею. И лишь одно продолжало беспокоить Лерметта - ему казалось, что во время всеобщей суматохи из зала вышел не только Териан, но и кто-то еще... вот только Лерметт никак не мог понять, кто именно.

В положении чужака есть свои преимущества. Например, можно вытворять что угодно, если только местный закон за подобные выходки не карает. Можно и никто не задумается, а зачем ты это делаешь. Даже если что-то и покажется странным, твой поступок спишут на твои загадочные обычаи... хорошо все-таки, когда никто вокруг не знает, а в чем, собственно, заключаются эти пресловутые обычаи. Свои-то, разумеется, знают - но своим и в голову не придет, что именно эти самые обычаи ты и нарушаешь. Чужие не понимают непонятного - а свои не видят очевидного. Никому из тех эльфов, что остались в пиршественной зале, и в дурном сне не приснится, ради чего Джеланн ее покинула. В худшем случае сочтут, что она - наивная дурочка. Что она ничего не понимает... и уж тем более ничего не понимает в людях... было бы что понимать! О да, люди - создания возвышенные и утонченные... но даже возвышенность и утонченность бывает мерзкой. Обычно эльфы рано или поздно доходят до этой мысли так или иначе - взять хотя бы Арьена. Разница в том, что он, бедолага, только после своих прошлогодних приключений на Хохочущем Перевале понял, что чудо, именуемое человеком, может иной раз оказаться очень гадким чудом, а Джеланн узнала об этом гораздо раньше - и без вреда для собственной шкуры. Что поделать, кому-то настоятельно необходим жизненный опыт, а кому-то и ума достаточно.

Так что Джеланн нимало не сомневалась: Териан - это гадкое чудо. Мразь, помешанная на собственной красоте. Но даже будь у Джеланн хоть тень сомнения, эта тень развеялась бы бесповоротно - если и не во время пира, то уж сейчас-то наверняка. Будь она человеком, ей бы сейчас в самую пору посетить лекаря. Все-таки люди хрупки, даже и самые сильные из них... странно даже, как далеко может простираться самообольщение - Териан ведь и не догадывается, как он хрупок, как уязвим... как смешон в своей уязвимости... а Джеланн ему нипочем не скажет. Пусть уж это утешенное ею гадкое чудо млеет от собственной неотразимости.