Разумеется, король не понял значение данного слова, но чтобы я не заподозрил его в невежестве, он не стал переспрашивать и уточнять, что конкретно я имел в виду.

Наша беседа наедине длилась сорок минут.

Мы бы сидели и дольше, но высокопоставленный иорданец, очевидно, почувствовал позывы к мочеиспусканию, судя по тому, как беспокойно он заерзал в кресле. Это обстоятельство, тем не менее, фактически, спасло меня от утомительного и скучного разговора с этим неординарным человеком, выдающимся политическим деятелем и борцом за справедливый мир на Ближнем Востоке.

Высокий гость удалился в гостиницу писать, а я с трудом дождался обеденного перерыва, после которого выспался и привычно уже потребовал Веронику.

Она пришла в строго официальном одеянии « а ля секретарь райкома» и с серьезным выражением лица.

Я привык видеть ее нагишом, и этот сухой партийный стиль несколько удивил и даже обидел меня:

— Что с тобою, детка, ты не расположена сегодня к сексу?

Я стал заметно свободнее вести себя в отношениях с ней, и это было лишним свидетельством образовавшейся между нами духовной и физической близости.

— Что вы, Ваше величество, — зарумянилась она, — для меня нет большего счастья, чем отдаться вам.

— Какого же рожна ты напялила на себя эту броню? — показал я на райкомовский камзол.

— Так распорядился Совет мудрейших.

— Значит, не дашь? — сказал я.

Пошляк, — мысленно проклинал я себя, — как ты ведешь себя с женщиной, по которой сходишь с ума?

— Я не могу нарушить запрет мудрецов, но как главный педагог я позаботилась о вас, Ваше величество.

— Правильно, милочка, мы все сделаем так, что никто и не узнает!

— Вы не поняли меня. Я привела сюда ваших жен.

Она вытащила из сумочки мобильный телефон и официальным тоном отдала приказ.

Тотчас в покои вошло более дюжины девушек в русских сарафанах:

— Выбирайте, Ваше величество.

— Откуда они? — спросил я — Здесь представлен русский набор, — совершенно отчужденным голосом сказала она, — но если пожелаете можно пригласить жен из Западной Европы.

Я подошел к ней и сказал на ухо:

— Мне никто не нужен кроме тебя, родная, можешь отправить их обратно в Европу.

— Умоляю вас, — бледнея, прошептала она, — среди них могут оказаться наушницы, — сделайте это для меня.

— Хорошо, милая, не надо бледнеть и пугаться, я сделаю это для тебя.

Я прошелся перед строем и обратил внимание на голубоглазую стройную блондинку:

— Имя? — начальственно спросил я.

— Маша, — потупив взор, отвечала она.

— Остальные марш в Гарем! — распорядилась Вероника.

Когда все вышли, она ревниво окинула быстрым взглядом Марию и, поклонившись мне, тихо закрыла за собой двери.

И все-таки я ей не безразличен, как она зыркнула-то глазенками на Машеньку.

Я подошел к своей избраннице.

Она боялась поднять на меня глаза. Господи, уж не целка ли?

— Сколько тебе лет, Машенька? — спросил я, по-отечески потрепав ей щечку.

— Девятнадцать, Ваше величество! — отвечала она, густо покраснев.

Я был тронут ее способностью краснеть, и еще больше утвердился в ее невинности.

— А чем ты занималась до сих пор? — продолжал я трепать ей щечку.

— Я работала девушкой по вызову, сказала она, покраснев еще гуще.

Мне стало как-то неловко оказывать ей отеческие знаки внимания и я, переключившись на деловой тон, предложил ей поработать и на сей раз.

Машенька хорошо знала свое дело. В мгновение ока она скинула с себя легкий сарафан, обнажив крепкое молодое тело. Затем ловко раздела меня и, уложив на тренажерную тахту, со знанием дела приступила к общеукрепляющему массажу, в котором оказалась большой искусницей.

На мой изумленный взгляд она робко отвечала, что специально изучала даоскую систему массажа, повышающую сексуальную энергию мужчины. Пальцы ее бегали по моим яичкам, как руки виртуозного музыканта, с чувством исполняющего один из самых бурных сонетов Шопена.

Я почувствовал легкое половое томление, но мой мальчик продолжал оставаться в глубокой депрессии. Я собрался уже извиниться перед этой юной чародейкой, как обычно делал это с женой или несчастной и навсегда потерявшей надежду соседкой, но она, изменив тактику, вдруг стала дергать мои потеплевшие яйца в разные стороны.