– Это когда по «Белому дому» палили?
– спросил водитель.

– В точности в тот день, - кивнул главный бестиарий.
– Ваня по «Белому дому» не палил. Не был он замечен и среди защитников конституции и Верховного Совета. Он весь день вертелся там вокруг да около, а однажды его даже ранило - пуля попала в угол дома, и осколок стены повредил Ване щеку. И именно в тот миг его, подлеца, осенило, как добиться любви Мани. Вернувшись вечером домой, он надел камуфляжку, вышел в полночь из дому, взял такси, доехал почти до самого «Белого дома», чтобы посмотреть, в каком он состоянии в полночь, а оттуда отправился к Мане в Фили. Приехал уже около часу ночи, в подъезде еще раз расковырял раненую щеку, чтобы кровушка потекла, и в таком виде позвонил в дверь. На его счастье, Маня открыла сама. Увидев его, побледнела. «Спрячешь?» - спросил он сурово. «Что?» - спросила она. «Меня», - сказал он. Тут она ему: «Бо-о… хм… Ва-а-анечка!» Догадалась, откуда он. Вернее, откуда он якобы. Тихо провела в свою комнату, стала ухаживать за кровавой раной, принесла бутылку коньяку, и та-акая у них ночь любви состоялась… В общем, Ваня говорит, что ночь любви была необыкновенно бурная. Утром он ее уже тащил в загс. И, что самое забавное, в ту же ночь Маня почувствовала в себе, как пишут в романах, новую жизнь. И родила ребеночка ровно девять месяцев спустя, четвертого июля следующего года.

– Молодец мужик!
– восхитился водитель.
– Это ж надо, как смекнул охмурить. Ну а потом-то Маня узнала о его хитрости?

– Узнала, - вздохнул Белокуров.
– Он же сам ей по глупости и рассказал. И хотя брак у них к тому времени уже был крепок, и малышок народился, а все же героический облик Вани после этого несколько поблек.

– А я б на месте Мани еще больше Бо… то есть Ваню полюбила, - сказала мадам Аркансьель лукаво.
– За его хищное коварство при достижении желанной женщины.

– И не дурак, - похвалил водитель.
– Сообразительный. А главное - не подставлял свою башку в «Белом доме».

– Все, приехали, - оповестила «гидра».
– Вот он, обещанный деликатесный рай. Заплатите шестерную цену, товарищ главный бестиарий, за то, что вас так живо слушали. Ваши студенты были менее внимательны.

– Охотно, - сказал Белокуров, отстегивая водителю шестьдесят тысяч вместо пятидесяти.
– Спасибо за внимание.

– И вам спасибо, - подмигнул водитель.
– Совет да любовь!

– Мы хорошо смотримся вместе?
– спросила его Элла.

– Отлично смотритесь! Так держать!

Из автомобиля они отправились отлично смотреться в магазинчик деликатесов. Там Белокуров покупал все, что под руку попадалось: икру, семгу, маринованные щупальца осьминогов, готовый салат из креветок и раков под майонезом, сыр рокфор, свежую клубнику в коробочке, ананас, киви, свежие грибы, ветчину, сырокопченую колбасу…

– Кончики слонового хобота есть?
– спросил он.

– Вроде нет, - недоуменно оглядевшись по сторонам, сказала продавщица.

– А бывают?

– Пока не завозили.

– Если завезут, позвоните мне по этому телефону.
– он протянул свою визитную карточку.
– Дайте еще бутылку «Смирновской можжевеловой», шампанское, сок из гриб-фрукта.

– Из грейпфрута?

– Да, из гриб-фрукта. Правильнее - гриб-фрукт. А то тут одна меня стала учить, что надо не бубль-гум, а бабл-гам.

– Все, уходим, и так почти весь магазин скупили, - потащила Белокурова «гидра».

– Подожди, мы достаточно для Василия купили постной еды?

– Достаточно, достаточно, облопается твой Василий грибами с клубникой.

– Сколько с меня?

Расплатившись, вышли из магазина. На улице Белокуров спросил:

– Так что, он не уехал?

– Кто?

– Василий.

– Человеколюбивый Василий над людьми не творил насилий, но люди об этом не знали и насилье над ним совершали, - вместо ответа опоэтизировала ситуацию «гидра».

– Это Олега Григорьева стихи?
– спросил «бестиарий».

– Это мои стихи! Хотя, конечно, подражание Григорьеву, признаю-сдаюсь. Ах, какая весна! Как я люблю запах весны!

– Потому что вы с ней пахнете одинаково, - сказал Белокуров.

Они вошли в подъезд ее дома, стали подниматься по лестнице, как вчера. Она придержала его, встала на ступеньку выше, обвила руками его шею, сказала:

– Как бы я хотела, чтоб ты пришел тогда, четвертого октября, ко мне, а не к ней. и сказал мне, а не ей: «Спрячешь?»

– Ты бы спрятала?

– Глубоко-глубоко.

Наконец настало время для поцелуя. Все опять повторялось, как вчера. Может быть, Василий и впрямь передумал ехать к своему священнику? Проспал? Заболел? Приревновал?

– Пойдем, - прошептала Элла, беря Белокурова за руку и ведя за собой.

Ключ вонзился в замочную скважину, дверь распахнулась.

– Василий!
– крикнул Белокуров, входя следом за Эллой.
– Смотри, кого я тебе привел! Твою любимую Веселкину.

– Что ты кричишь?
– закрывая дверь, проворчала Веселкина.

Белокуров заглянул в комнату, в кухню. Василия нигде не было.

– Остались туалет, ванная и кладовка, - сказала жена Василия.
– Может быть, вы снимете плащ и поставите сумки на пол? Идемте, мой дорогой, в комнату, я хочу кое-что подарить вам.