Шрифт:
– Накрывать на стол?
– Мария кокетливо повела плечами.
– Не надо, - сказал Рогозный.
– Сегодня туман для головы ни к чему.
– Как хотите, - оказала Мария.
Перед Рогозным понуро стояла Галина.
– Ты для нас очень много значишь, - сказал с нажимом Рогозный.
– И мы тебя, как ты говоришь, в покое оставить не можем.
– Я не пойду, - со слезали на глазах ответила Галина.
– Какая муха тебя укусила?
– спросил Рогозный.
– Никакая, - огрызнулась она.
– Что вы ко мне пристали?
– Нет, ты послушай, как она разговаривает, - воскликнул Рогозный и многозначительно покачал головой.
– Ты что, забыла наши условия?
– Нет, не забыла.
– Тогда в чем дело? Хватит разговоров! В общем, завтра на рассвете. Пакет и инструктаж получишь через полчаса.
– Хорошо, - сквозь зубы вынужденно соглашается Галина.
– Я могу идти?
– Да! И запомни: не играй с огнем...
– загадочно сказал Рогозный. Тут и дураку ясно, мы трепаться не любим.
Сумерми. Лениво догорала свеча. В комнату Галины зашел отец.
– Что они с тобой шушукаются?
– спросил отец.
– Что им от тебя надо? Посылают в город, - сказала шепотом Галина.
– Зачем?.. Скажи, зачем?
– Отец вздрогнул.
Галина промолчала...
– Я не могу лизать сапоги этим ублюдкам!
– Старика душила злость. Нема той силы, как раньше, я бы им показал.
– Тату!
– Галина посмотрела в глаза отцу.
– Знаешь, тату... В нашей стодоле собираются бандиты... Через пять дней.
– С чего ты взяла?
– Отец насторожился.
– Слышала. И в город поэтому посылают.
– Это правда, дочка?
– Тату, своими ушами слышала.
– Через пять дней?..
Он взял лист бумаги, карандаш и начал быстро, нервно записывать.
– Дочка...
– Отец поглядел на Галю.
– В Львове живет мой друг... Партизан... Передай ему вот эту записку...
– Передам, тату, - сказала Галина.
– Только ты и я...
– сказал шепотом отец, - Больше никто, понимаешь, никто не должен знать!
– Понимаю.
– Свет погасить не забудь.
– Отец еще раз внимательно глянул на Галину и вышел.
Рассвет. По лесной тропе спешит Галина в город. Птичье пение не может отвлечь ее от тревожных мыслей. И вдруг...
– А ну, притормози, красотка!
– сказал кто-то из кустов.
Галина будто споткнулась. Остановилась. Из зарослей появились двое.
– Куда в такую рань?
– спросил Гук.
– А вам что?
– испуганно заговорила Галина, потом добавила смелее: Какое до этого дело?
– Нам дело до всего, - недобро усмехнулся Гук.
Он обошел Галину, измерил долгим, с прищуром, взглядом.
– Где записка?
– спросил Гук.
– Съела.
– Не дури, девка.
– Гук подошел вплотную.
– Я спрашиваю, где записка?
– Что же это делается на свете?
– с изумлением воскликнула Галина. Вы что же, сдурели? Не знаете, куда иду?
– Знаем!
– сказал второй бандит.
– Тсс!
– Гук подал знак молчать.
– Тогда хватит пятить глаза.
– Галина взяла себя в руки.
– Я хотел собственными глазами убедиться, что записка в надежном месте, - уже более сдержанно сказал Гук.
– Можете не беспокоиться, - сказала Галина.
– В надежном.
– А если попадешь в лапы к чекистам?
– Записку проглочу и ничего не скажу.
– Ладно! Будь осторожна, - оказал Гук.
– Не маленькая.
– Ну, иди! И не вздумай с нами шутить...
По улицам Львова идут автобусы, такси, грузовики. По тротуару среди потока людей прокладывает себе путь Галина. Она зашла на почту, передала какому-то мужчине записку, вышла. Незаметно оглядываясь, она садится в автобус, затем в трамвай, останавливает такси. Доехав до нужного дома, она нажимает на кнопку, в квартире слышен звонок.
– Вам кого?
– спрашивает пожилой мужчина.
– Петренко Иван Дмитриевич здесь живет?
– Это я... Заходите, пожалуйста!
Из кабинета генерала Осадчего уходит Петренко.
– Спасибо вам, Иван Дмитриевич!
– Генерал пожимает ему руку.
– Не за что, Евгений Иванович, это мой долг.
В кабинете секретаря обкома Калюжный, Осадчий и Свиридов.
– Я думаю, Василий Афанасьевич, - говорил Осадчий, - Рогозный проводит совещание перед приездом Хельмара. На него заморский гость возлагает большие надежды, и поэтому Рогозный хочет покрасоваться... А с другой стороны, возможно, речь идет о выработке какой-то общей линии поведения... Ну и не мешает лишний раз пообщаться, придать своей банде хотя бы видимость организованности.