– Второе: для обеспечения операции мы создаем иллюзию ликвидации подполья, - сказал Рогозный.
– Согласно уговору, до вашего прибытия вое операции будут приостановлены.

– Сколько займет переход туда и обратно?
– спросил Гук.

– При благополучном исходе до десяти суток, - ответил Тур.

– И третье: не наделайте шума на границе, - продолжал Рогозный.
– Это грозит провалом.

– Понимаем! Нам можно уходить?
– спросил Тур.

– Да, можно, - сказал Рогозный. Он крепко пожал всем руки: - Ждем в срок!

Группа Тура в сумерках подошла к границе. Останоаились. Залегли... Время тянулось медленно...

– Не напороться бы, - с тревогой оказал Дубовой.

– Ну что заныл, пся крев?
– оборвал его Мирон.

От группы отделились Мирон и Дуда... Они осторожно подошли к линии границы, прислушались...

Недалеко притаился пограничный наряд старшины Дзюбы, их маскировочные халаты слились с местностью...

По ту сторону границы замерлм жолнежи...

Мирон тихо свистнул, и группа Тура короткими перебежками пошла на преодоление государственной границы...

Дубовой зацепился за какую-то проволоку, растянулся на земле...

Мимо советских и польских пограничников группа перешла на польскую территорию.

Сушенцов, Зося и Гришутка заканчивали завтрак. Зазвонил телефон.

– Иду, - бросил Сушенцов в трубку.
– Подождите.

Зося встревоженно смотрит на него.

– Пока, сынок!
– Он поцеловал Гришутку и Зосю.
– Не скучайте.

– Приходи обедать!
– напомнила Зося.

Кабинет Сушенцова. Обрывки его доклада:

– Так точно, товарищ генерал, прошли... Метрах в двадцати от нарядов... Да, Кузьмич наблюдал... Уверен, не заметили... Записку передам сегодня...

В кабинет Свиридова зашел генерал Осадчий. Обменялись рукопожатием.

– Молодцы, - сказал Осадчий.
– Удачно получилось.

– Ознакомьтесь.
– Начальник войск протянул эаписку.

– "Возвращение первого-пятого сентября. Маршрут тот же. Риск оправдан", - прочитал Осадчий.
– Ну, что же, будем ждать.

– Видно по всему, Рогозный форсирует события, - произнес Свиридов.

– Мосты сожжены, - поддержал его Осадчий.
– Надежда на новых покровителей.

– А что дальше?

– Дальше? Будем следить, что придумают Рогозный и Хельмар. Теперь одной веревочкой связаны.

В довольно-таки вместительной стодоле, покрытой соломой, старик с Галиной складывали сено.

Отец подавал его вилами наверх, Галина по-хозяйски укладывала.

– Опять несет нечистая сила, - сказал старик, издали увидев в проеме дверей Рогозного и Гука.
– Не показывайся на глаза.

Галина плюхнулась, утонула в сене.

– Слава героям!
– сказал Рогозный. Старик молча подбирал сено на токовище и складывал, его в угол.

– Чего молчишь?
– грозно спросил Рогозный.

– А что мне сказывать?
– буркнул старик.

– И что такой хмурый?
– Рогозный стиснул челюсти, вспухли желваки.

– А чему радоваться? Война кончилась, а покоя нет... Все идет прахом.

– А ты как думал?
– строго заметил Рогозный.
– Все живое грызет друг друга. Разве не так? Философия! Слыхал про такую науку?

– Что наука?
– обозлился старик.
– Хуже зверей бывают люди...

– А ну вон отсюда!
– крикнул гневно Рогозный.
– Живо!

Старик искоса посмотрел на него, положил вилы на плечо и нехотя вышел.

– Лучше места не вижу, - услышала Галина голос Рогозного.

– Да, далеко от людских глаз, - поддержал Гук.

– Нам хватит пять суток на сборы?
– спросил Рогозный.

– Руководителей окружных, надрайонных и районных проводов, референтур, - перечислял Гук, - оповестить мы сумеем. А вот как быть с теми, кто на легальном положении?

– Направляй связников сегодня, - распорядился Рогозный.
– Итак, второго сентября, в десять ноль-ноль. А тем, кто работает в советских учреждениях, вести принесет не сорока на хвосте, а Галина... Лучшей связной я не вижу... Вне подозрений... И... дороже отца и матери у нее никого нет... Потом, выполнив задание, она от нас не отвертится.

– Хм-м!
– задумался Гук.

– Я думаю, ты сообразил что к чему?

– Хитрый ты, Клим, - польстил ему Гук.
– Ох и хитрый!

Клим Рогозный и Гук зашли в дом.