Послe настойчивых хлопот я был освобожден досрочно (начальник тюрьмы дал мнe, между прочим, такую характеристику: "тип, опредeленно, не преступный")...

И опять я в АРА, радушно принятый американцами, и опять со скаутами, в своей семьe.

Горе ослабeвшим!

Как прiятно свободным идти по знакомой улицe!..

– - Борис Лукьянович! Вы ли это?
– - слышу я сзади удивленный голос.

Оборачиваюсь и вижу знакомое лицо старика Молчанова, очевидно, вернувшагося из ссылки. Мы сердечно обнимаемся.

Лицо старика было печально и утомлено, а бeлыя пряди сeдин его длинной бороды стали замeтны еще рeзче. Разсказав свои новости, я спросил:

– - Что это у вас, Евгенiй Федорович, такой вид больной? Что-нибудь случилось?

– - А вы еще не слыхали?

– - Нeт.

– - Аля недавно умер, -- тихо сказал старик, опустив голову.

– - Аля? Ваш Аля? Что с ним сталось?

– - Да, вот, попал как-то под дождь, да еще ледяной вeтер. Промок, простудился и слег. Доктора нашли скоротечную чахотку. Мeсяц только и промучился бeдняга. 141

– - Боже мой! Вeдь молодой организм!

– - Эх, молодой! Знаете, Борис Лукьянович, нынeшняя молодежь слабeе нас, стариков. Вы вeдь помните, как ему приходилось работать в порту. Из послeдних сил. А питанiе-то какое было -- черный хлeб, да и то не вдоволь. Семью выручал! Славный мальчик был.

Старик помолчал нeсколько секунд, и лицо его словно закаменeло в гримасe боли.

– - Что-ж, видно, силы были подорваны, -- словно справившись с самим собой, продолжал он.
– - Доктор так и говорил: исчерпаны запасныя силы организма. Нечeм бороться с болeзнью. Так и погиб...

Я молча пожал его руку.

– - Ну, что-ж, Божья воля, -- тихо сказал старик.
– - А о Николаe Александровичe, начальникe отряда на Романовкe, вы ничего не слыхали?

– - В тюрьму новости не доходили. А что с ним?

– - Едва, едва на тот свeт не попал.

– - Как это?

– - Под суд попал... Ба! Да вот и Ларочка. Она лучше меня эту исторiю знает... Это еще без меня было.

Навстрeчу нам дeйствительно шла помощница Владимiра Иваныча по работe с дeвочками, студентка Ларисса.

– - Вы, Борис Лукьяныч?
– - радостно воскликнула она.
– - На свободe уже? Трудновато пришлось вам в тюрьмe?

– - Пустяки! Скауты в огнe не тонут и в водe не горят. Разскажите лучше, Ларисса, что там с Николаем Александровичем вышло?

Лицо дeвушки сдeлалось серьезным.

– - Что вышло? Да едва не погиб наш друг Багрeев. Если-б не депутацiя рабочих со слободки Романовки -- не быть бы ему живым.

– - А в чем его обвиняли?

– - В полученiи взяток и вымогательствe.

– - Не может быть?
– - поразился я.
– - Не похоже это на Николая Александровича. Да и он так скромно жил...

– - Я тоже не повeрила бы, да на судe Багрeев сам признался. И даже открыто, без всякаго давленiя. 142

– - Сам признал?

– - Да, он так и сказал. Его спрашивает предсeдатель суда: "Брали взятки"?
– - "Брал", отвeчает. "Значит, признаете себя виновным?" А он этак спокойно и холодно: "Признаю"... Публика, знаете, так и ахнула. Мы всe так и замерли... Господи, думаем, -- губит себя Николай Александрович. Вeдь под разстрeл попадет...

– - А как же это вышло? Зачeм ему это надо было?

Для других

– - А он в заключительном словe прямо сказал об этом. Ах, как это было сильно сказано!
– - восторженно воскликнула дeвушка.
– - Когда он говорил, так, знаете, зал притих, как... ну, как во снe... А он, вот, так выпрямился во весь рост и гордо и спокойно начал:

"По законам я -- преступник. Но совeсть у меня чиста, и оправдываться я не собираюсь. Через мои руки проходила вся продажа нашего богатства за-границу. Через наше агентсттво все шло -- начиная с реквизированных роялей, кончая хлeбом. И это в то время, когда народ умирает с голоду. Так вот, с этих иностранных капитанов, которые грузились в тайнe, ночью, чтобы никто не видeл, я и брал взятки за ускоренiе операцiй. Неужели перед этими скупщиками награбленнаго я буду считать себя морально виноватым? Куда шли деньги, спросили вы меня, товарищ предсeдатель? А это пусть скажет слободка Романовка, пусть скажут ребята, которым я помогал. Они знают, что всe эти деньги я отдал голодным и больным...

– - И вы знаете, -- волнуясь, продолжала Ларисса и глаза ея блестeли, -так, когда он замолчал, вдруг как грохнули апплодисменты -- так всe и растерялись. А это в залe много рабочих со слободки было, и спортсменов и нас, скаутов -- порядочно. Вeдь вы знаете, как Багрeева всe любят. Скандал вышел. Помилуйте -- преступнику апплодируют. Ох, и злые же рожи были у судей!

А потом, через нeсколько минут выносят приговор: разстрeл... Всe так и ахнули...

– - Так как же все-таки Николай Александрович вывернулся? 143