Тюрин был прав: следователя убрали по приказу Мамаева. Опасен он стал своей прыткостью. Люська раскололась бы на первом допросе. Да и не стала бы она ничего скрывать, сразу сказала бы, что двенадцать тысяч долларов ее попросил отослать Мамаев. После этого механизм его комбинации стал бы дураку ясен. А следователь был далеко не дурак. И неизвестно, чего можно было от него ждать. Он понял, что попал на золотую жилу. Мало ему показалось новой "бээмвухи". Намекнул, что к ней очень нужен гараж. Получил гараж.

Мамаев никогда не требовал у Николая отчета, кто выполняет отданные им приказы. Он и на этот раз был уверен, что все сделано руками каких-нибудь солнцевских или подольских. Нет, решил сам. В кайф ему было пришить мента!

Но это потом, остановил себя Мамаев, потом. Пройдет время, пока "глок" отстреляют, проверят по пулегильзотеке и выйдут на Николая. Он не сразу расколется. Кто ему будет зону греть, если он сдаст Мамаева? Расколется, конечно, дожмут, но не сегодня и даже не завтра. Так что это проблема второго плана.

Ну что за черная полоса! Даже в малости не повезло! Что бы этому охраннику не взять чуть повыше и не полоснуть Николая очередью не по ногам, а по груди! И не было бы сейчас лишней головной боли!

Генерал все вышагивал от стены к стене с видом человека, готовящегося к важному разговору. Мамаев представлял, чем заняты его мысли. Мысли у этих продажных сук всегда заняты только одним: как бы побольше содрать с попавшего в трудную ситуацию бизнесмена. Но ты у меня сдерешь! Ты у меня, тварь, сдерешь!

Мамаев сел, нашарил в кармане пачку "Житана" и закурил. Генерал навис над ним и спросил с тем сочувствием, с каким спрашивают преступника, вина которого очевидна и не требует никаких доказательств:

– Как же так вышло, Петрович? А?

– Что вышло? Что? По-твоему, я приказал этому ублюдку стрелять в Бурова?

– Знаю, что не ты. Я-то знаю. Но вот как это выглядит со стороны! Твой охранник при тебе убивает президента банка. Приехал ты к нему по делу, с чемоданом "зеленых". Не договорились...

– Сколько я был в отключке?
– перебил Мамаев.

– Почти два часа.

Мамаев посмотрел на часы. Десять пятнадцать. Два с лишним часа пропали. Отвалились, как кусок штукатурки. Булькнули. Два часа времени его жизни.

– Калмыков?
– спросил он.

– Ищем. Ищем твоего Калмыкова. Но сейчас не о нем речь. Дело взял на контроль генеральный прокурор. Все наши на ушах стоят. Шутка ли: самого Бурова пристрелили. В собственном его кабинете! Резонансное преступление, Петрович. Как его приглушить? Только одним способом: свалить все на тебя. Трудновато будет отмазать тебя от этого дела. Прямо тебе говорю: трудновато.

– Меня? Себя!
– рявкнул Мамаев.
– Ты не меня будешь отмазывать, а себя! Понял, сука? Себя!

– Но, но!
– отскочил генерал.
– Полегче! Полегче, господин Мамаев!

– Заткнись! На первом допросе я буду говорить не о своих отношениях с Буровым. Я тебя заложу. По полной программе. У меня компромата на тебя выше крыши. Лет на десять. Ясно?

– Ты меня не пугай! Не пугай!
– крикнул генерал.
– Пугать он меня, понимаешь, надумал!

В курительную заглянул милицейский полковник:

– Товарищ генерал, можно вас?

Генерал вышел. Вернулся через час. Выложил на стол ключи от "мерседеса" и техпаспорт, мягко укорил:

– Неправильно ты держишь себя со мной, Петрович. Так себя с друзьями не держат. Но я не обижаюсь. Понимаю, стресс. Уладим эту историю. На твое счастье, ваш разговор с Буровым записывался. Я сейчас просмотрел пленку. Там одно место плохое. Получается, что твой Николай вступился за тебя.

– Вырежи это место, - бросил Мамаев.

– Тогда будет непонятно, с чего он вдруг начал стрелять.

– Все понятно. Увидел деньги, ошалел, решил ограбить.

– Годится, - подумав, кивнул генерал.
– Версия: попытка вооруженного ограбления. Николай подтвердит?

– Куда ему деться? Намекнем через адвоката, что это посоветовал я. Все подтвердит.

– Годится, - повторил генерал.
– Так и сделаем. Там твой Тюрин крутится...

– Тюрин?
– неприятно удивился Мамаев.
– Как он сюда просочился?

– Тюрин куда угодно просочится. Не хочешь увидеть его?

– Нет.