– Все объяснения потом. Запомните: вы меня не знаете, я вас не знаю.

– Запомним, - подал голос Артист.
– Не знаем и знать не хотим. И никогда не захотим. Это вы тоже запомните.

– Отставить разговоры!
– приказал Голубков.
– Сейчас вас отправят в контрразведку округа. Не дергаться. Ясно? Оттуда я вас заберу. Тогда и будем объясняться. Пока скажу только одно...

Он помолчал и сказал:

– Сукины дети. Сукины вы дети! Мы ведь вас уже похоронили!

– Поторопились, - буркнул несентиментальный Боцман.
– Нашим-то хоть не сообщили?

– Нет. Хотел сначала сам убедиться.

– Большое вам за это человеческое спасибо, - сказал Артист.

– Что произошло с Тимашуком?

– А что с ним произошло?
– удивился я.
– Неосторожное обращение с оружием.

– Подробней!
– потребовал Голубков.

– Да все очень просто, - пришел мне на помощь Артист.
– Человек взял ПМ, дослал патрон, взвел курок и начал почесывать стволом висок. Чисто рефлекторно. Обычное дело. А потом нечаянно дернул пальцем.

– Не соскучишься с вами. Ладно. Так вот, - продолжал Голубков.
– В округе - никому ничего. Молчать как...

Мы не узнали, как именно мы должны молчать, потому что дверь бокса снова заскрежетала и нашему взору открылось зрелище не такое умилительное, как явление полковника Голубкова народу, но гораздо более живописное.

В центре композиции было инвалидное кресло-коляска - из современных, дорогих, с черной кожей и хромированными ободами. В нем восседал, чуть наперекосяк, с креном направо, хмурый немолодой мужик в мундире генерал-лейтенанта. Лампасов на генеральских штанах не было видно, потому что он был до пояса укутан клетчатым пледом. За спинку коляски держался полковник Тулин, выполнявший теперь роль сиделки при сановном сидельце, а весь задник чернел от охранников с угрожающе выставленными "калашами". От них отделился пират и приказал нам, подкрепляя слова выразительным движением ствола:

– Сидеть обратно и ни боже мой! Командуйте, товарищ генерал-лейтенант.

– Моя фамилия Ермаков, - представился сиделец.
– Генеральный директор акционерного общества "Феникс". Вы полковник Голубков?

– Совершенно верно, - сухо подтвердил полковник.

– У меня для вас две новости. Вам присвоено воинское звание "генерал-майор". Поздравляю. Вторая новость тоже хорошая. Приказом заместителя министра обороны вы уволены в запас с правом ношения формы и с пенсионным обеспечением согласно вашему новому воинскому званию. Вот выписки из документов.

Генерал-лейтенант передал Голубкову через Сивопляса два листка.

– Таким образом, все ваши полномочия прекращаются, - подвел итог сиделец.
– Вы являетесь частным лицом и не имеете права находиться на территории секретного объекта.

– У меня есть сомнения в подлинности этих документов, - заявил Голубков, изучив листки.

– Они подлинные. Вы сможете в этом убедиться. В Москве. Я распорядился заправить ваш самолет. Летчик ждет. Счастливого пути, генерал.

– Замминистра не имел права отдавать этот приказ, - запротестовал Голубков.
– Подразделение, в котором я служу, не подчинено Министерству обороны.

– Это ваши проблемы, - прервал сиделец.
– Вы их будете решать со своим руководством. Полковник Тулин, проводите генерала.

– Слушаюсь, - сказал Тулин.

– Отставить!
– рявкнул Голубков.
– Полковник Тулин, вы здесь кто? Командир полка или прислуга за все? С каких это пор коммерсанты командуют на военном аэродроме?

– С тех пор, как аэродром арендован моей компанией, - разъяснил генерал-лейтенант.
– Полковнику Тулину предписано выполнять все мои распоряжения.

– Вот он пусть и выполняет!
– отрубил Голубков.
– А я буду выполнять приказ моего руководства. Мне приказано расследовать ЧП на военном аэродроме российской армии. Российской армии, если кто не расслышал! И я выполню этот приказ. Всем выйти. Очистить помещение. Я провожу допрос и попрошу не мешать.

– Вы немедленно покинете аэродром, - заявил генерал-лейтенант.

– Я не покину аэродром, - заявил Голубков.

– Покинете, - повторил генерал-лейтенант.

– Не покину, - уперся Голубков.
– И вы мне никто, чтобы отдавать приказы!

Схлестнулись маляры.

Если бы мне не приходилось раньше иметь дело с полковником Голубковым, я бы, пожалуй, поверил, что он именно тот, чей образ лепит из себя подручными средствами. Такими, как тупое выражение лица, суровый взгляд ревностного служаки и упертость начальника комендантского патруля. И даже лексику он начал заимствовать у Сивопляса.

– Не заставляйте меня применять силу, - предостерег Ермаков.

– Силу?
– взъерепенился Голубков.
– Это как понимать? Перед вами стоит пока еще действующий полковник, а не кто! Вы грозите мне применением силы? Тулин! И ты это терпишь? Я наведу вам здесь порядок, как торговцев из храма! Довели армию до базара! Повторяю приказ: всем очистить и не мешать исполнению! Выполнять, а то не отвечаю!