– Что вы называете знаком?
– спросил Ермаков, отметив, как аккуратно его гость выстраивает фразы. Матерый волчара. Опасается прослушки.

– Вы потребовали отменить их доступ к вашему счету в Дойче-банке. Они это сделали.

– Это значит, что я готов вас выслушать, - возразил Ермаков.
– И ничего больше.

– Не меня, господин Ермаков. Их. Но вы ошибаетесь. Шесть миллионов долларов - слишком большая цена за вашу готовность выслушать их. Это цена за вашу готовность работать на них.

– А если я откажусь?

– Вы не откажетесь. Во всяком случае, они в этом не сомневаются.

– Снова пошлют снайпера?

– Я не исключаю этого варианта.

– Каковы же их условия?

– Сначала вопрос. На известном вам забайкальском аэродроме сейчас находятся пятнадцать истребителей, подготовленных к продаже. Каким образом вы намерены передать их талибам?

– С чего вы взяли, что я отвечу?

– То, что вы можете ответить, я знаю. Вы планировали, что они уйдут своим ходом. Афганские летчики инфильтруются в Таджикистан и прибудут в Потапово под видом таджикских перегонщиков или стажеров. Это не предположение. Первые шесть человек уже перешли границу в районе Бадахшана и находятся в Душанбе. Они взяты под наблюдение. Пока их не трогают, чтобы не спугнуть остальных. Как только появятся остальные, вся группа будет арестована. И вопрос у меня не что вы собирались делать. А что собираетесь делать сейчас, зная то, что я вам сказал.

– Откуда у вас эта информация?

– Это не важно. Важно, что информация достоверная. Вы не знаете ответа. Что ж, я так и думал. Вернемся к делу. У вас есть только два пути. Первый: немедленно, не теряя ни одного часа, добиться приема на самом высоком уровне. Как минимум на уровне первого вице-премьера. Или даже самого премьера. И проинформировать его о том, что происходит в Потапове.

– О чем?

– Обо всем. В частности, о "Руслане". Ермаков промолчал.

– Да, о "Руслане", - повторил гость.
– И о своей позиции, которую вы ранее высказали своему шефу в весьма энергичной форме. Уверен, что премьер Кириенко выслушает вас с очень большим интересом. И примет меры. В итоге контракт с аль-Джаббаром будет расторгнут, ЗАО "Феникс" прекратит свое существование, оборудование будет возвращено в НПО имени Жуковского. А торговля российскими истребителями вернется в законное русло. В более-менее законное. Потому что в России ничего абсолютно законного не существует. Исключено, - твердо сказал Ермаков.
– Даже если я захочу это сделать, мне и близко не дадут подойти к Белому дому.

– Это техническая проблема. Сложная, но при желании ее можно решить. При большом желании.

– Я этого не сделаю. Россия потеряет миллиарды долларов.

– Нельзя потерять того, чего нет. У России нет этих миллиардов.

– Будут.

– Моральный аспект вас не волнует?

– О морали мы будем говорить, когда накормим страну.

– Завоевав Афганистан, талибы не остановятся. Они станут угрозой для России. Об этом вы не думаете?

– К тому времени Россия вновь станет великой державой. Никому и в голову не придет поднять на нее руку.

– Вы патриот, - с холодной иронией заметил гость.
– Но очень своеобразный.

– Послушайте, вы!
– вскинулся Ермаков, но сдержался.
– Да, я патриот. Вам этого не понять.

– Это трудно понять, - согласился гость.
– Потому что за свою любовь к родине вы расплачиваетесь чужими жизнями. И считаете это в порядке вещей. Что ж, тогда у вас остается только один выход. Принять условия третьей стороны. Они состоят из двух пунктов. Пункт первый: вы не должны препятствовать вылету из Потапова самолета "Руслан" с известным вам грузом. Пункт второй: завтра утренним рейсом вы с сыном вылетаете в Стамбул из Шереметьева-2. Для лечения. Билеты и все документы уже ждут вас в справочном бюро в пакете на ваше имя. В Стамбуле вас встретят и переправят в Соединенные Штаты.

– Говорите уж прямо: выкрадут, - бросил Ермаков.

– Зачем? Вы попросите политического убежища. И вам его предоставят. В обмен на это вы расскажете все, что знаете о подпольной торговле российскими вооружениями. Ваши показания будут документированы. Об этом дадут знать в Москву. Российская сторона не захочет огласки. Таким образом будет достигнут тот же результат, что и в первом варианте.

– А меня уберут. Правильно?

– Напротив. Вы получите новые документы и охрану по программе защиты свидетелей. Вы очень ценный свидетель. И будете довольно долго им оставаться. Плюс шесть миллионов. Их вы уже получили. Третья сторона полагает, что это поможет вам избавиться от тоски по родине. Или сделать ее менее жгучей.

– Вы все сказали? А теперь послушайте меня. Передайте этой третьей стороне...

– Я не могу ничего передать, - перебил гость.
– Но мне интересно узнать, какой из двух вариантов вы выбрали.

– Третий!
– отрезал Ермаков.
– Пусть присылают своего снайпера. Срать я хотел на их угрозы. Слово "срать" в русском языке означает...

– Я знаю, что означает это слово. И все другие слова. Потому что русский - мой родной язык. Английский - всего лишь рабочий. Я вынужден был им пользоваться почти двадцать лет. Но не думаю, господин Ермаков, что снайпер понадобится. Ему не в кого будет стрелять. Это всего лишь мое предположение. Насколько оно правильно, сейчас узнаем.

Гость вытащил из кармана плаща миниатюрный радиопередатчик и произнес:

– Зайди.

В кабинете появился плотный парень в черной кожаной куртке. В руках у него была спортивная сумка. В ответ на вопросительный взгляд гостя он доложил:

– Нашли. Там, где и думали. В подвале, около газового котла.

Он поставил сумку на стол и осторожно извлек из нее коробку, похожую на небольшой автомобильный аккумулятор. На верхней панели был наборный пульт и дисплей с мигающей точкой, отсчитывающей секунды.