– Это нужно не мне, а господину помощнику коменданта, - вынуждена была пояснить переводчица.

– Сморкаться я хотел на твоего господина! И на тебя тоже. Вот это видели?
– Он скрутил две дули и, поскольку руки связаны назад, повернулся к столу спиной.

Подручный без перевода понял смысл сказанного, подскочил, врезал мальцу по шее. Тот качнулся, но на ногах устоял. Ольга Готлобовна, смягчив, перевела в том смысле, что арестованный, похоже, не совсем нормален. А ему заметила:

– Напрасно ты петушишься. Здесь не то место, где можно хорохориться и дерзить безнаказанно...

– Плевал я на ваши наказания! Так и переведи этому одноглазому козлу. И больше я не скажу вам ни слова.
– Подросток демонстративно отвернул в сторону рябое, с фонарем под глазом, лицо.

– Отвечать на вопросы отказался...
– пожала плечами переводчица.

– Вижу. Ничего, он у меня заговорит! Сегодня пощажу ваши нервы. К тому же, у меня срочное дело. Увести!
– приказал подручному.

– Тут задержали еще одного ублюдка. Тащить?
– спросил тот.

– За что?

– Отирался у входа, сбил с ног одного из здешних болванов... я имею в виду полицая.

Пферд глянул на часы, поморщился, досадливо крутнул головой - видно, времени и впрямь было у него в обрез. Заметив недовольство шефа, адъютант, уже схвативший рябого за шиворот, спросил:

– Оставим на завтра?

– Я, возможно, займусь ими еще сегодня.
– К переводчице: - Я отлучусь, допросите без меня, заведите дело - и под замок.

Задержанным оказался юноша на вид лет семнадцати, крепко сбитый, развалистый в плечах, аккуратно одет. Держась несколько виновато, но уверенно, он пристально смотрел на переводчицу; та, похоже, тоже его узнала.

– Назови имя и фамилию.
– Ольга Готлобовна положила чистый лист бумаги, приготовившись записывать показания.

– Кулькин Иван... Да вы меня должны знать: я с хутора.

Несколько смущенный таким приемом, Ванько хотел приблизиться к столу. Немец сорвался с места, схватил за шиворот и снова оттащил на середину кабинета. Хотел связать руки, но переводчица остановила:

– Ганс, оставь его, он не опасен. Если хочешь, можешь пойти покурить, твоя помощь не понадобится, - предложила помощнику; но тот не вышел, встав на свое место у двери.

– Этот молодчик по-русски не знает ни слова, - притворно-назидательным тоном сообщила она Ваньку.
– Делай вид, что отвечаешь на вопросы и держись скромно. Что ты делал возле комендатуры и почему напал на полицая?

– Я его, вобще-то, не трогал... Подошел, смотрю себе на орла, что при входе - уж очень он у них грозный. Жду, у кого бы спросить, как найти вас. А он привязался: пошел вон да пошел вон. Отпихнул его чуть, а он возьми да упади.
– Ольга Готлобовна делала вид, что записывает показания, а Ванько тем временем продолжал: - Пришел узнать про Андрея. Он у вас был?

– Он, кстати, вел себя осмотрительней - дожидался меня в стороне. Я вышла поздно, и ему пришлось заночевать у нас. Утром дочь пошла его проводить и домой не вернулась. Мы было решили, что Марта ушла с ним к вам погостить... Выходит, они исчезли оба. Куда - пока и сама не знаю.

"Помощник" проявлял излишний интерес к их беседе, и она не стала сообщать большего.

– Странно...
– Ванько готов был усомниться, но сухой блеск глаз, тревога в словах убеждали.
– Если что выяснится, обязательно дайте нам знать. Хотя... мне и самому еще нужно как-то выпутаться...

– Тебе-то я помогу. Ганс, - обратилась к торчавшему в дверях истукану, - за этим подростком я не установила никакого криминала. Кроме пустяковой ссоры с этим, как вы выразились, болваном-полицейским, который упал, оступившись на ступеньках. Будь здесь господин Пферд, он бы его отпустил: парень отирался просто из любопытства!

– Шеф разберется!
– отрезал тот.
– Он приказал запереть и этого!

– Тебя ненадолго поместят в камеру, - пришлось объяснить Ваньку.
– Я хотела отпустить прямо сейчас, но этот служака уперся. Как только появится комендант - а он отлучился на час-полтора, - ты будешь освобожден, это я обещаю твердо. Не переживай, все обойдется!

Ганс втолкнул не сопротивлявшегося Ванька в небольшое полутемное помещение, служившее каталажкой, - с одним окошком у потолка и довольно прочной дверью. Не успел он освоиться с сумраком, как кто-то схватил его за руку, спросил с хрипотцой:

– С допроса? Не били? За что сцапали?

– С допроса. Не били. А сцапали так, из-за пустяка.

– Они, сволочи, и за пустяк так отметелят!..

– Всяко может статься...
– Ванько рассмотрел следы побоев на лице сокамерника.
– А тебя за что так разукрасили?