Сеня рассуждала приблизительно таким образом: не все ли равно, кто зовется главой семьи - бабушка, папа, мама... Было бы хорошо и хоть иногда - весело. Она так и расцветала, когда кто-нибудь начинал шутить, балагурить, а другой подхватывал... и начиналось! Шутки, смех, счастливые мамины глаза, дедушка, срывающий с вешалки дамскую шляпку и начинавший представлять в лицах одну из знакомых дам... Ах, как Сеня любила такие моменты! Тогда она начинала догадываться, что наверное семьи бывают разные и не во всех заведено, как у них, что в доме может быть свое особое настроение, как у каждого - свое выражение лица. Где-то - мир и покой, где-то - смех и веселье, звенящая неугомонная жизнь... А где-то - вот такой мрак как у них, когда вечно все недовольны и обвиняют друг друга во всех смертных грехах. Нет, она понимала, что гнездится этот мрачный настрой в маме с бабушкой. Точнее все-таки в бабе Инне, потому что мама иногда старалась обернуть все в шутку, разрядить обстановку, но скоро сдавалась, подхваченная мощным течением Угрюм-реки, в водоворотах которой тонула её семья. И истоком этой гиблой реки была баба Инна.

Конечно, Сеня не понимала ещё всех тонкостей во взаимоотношениях взрослых. Умом не понимала, но интуитивно все чувствовала. Она знала, что её близкие - добрые, хорошие люди, но едва они соберутся вместе - пиши пропало! Заедают друг друга до полусмерти!

И втайне она мечтала, что когда вырастет, у неё будет дружная большая семья, где не будет ругани и вечных ссор, где никто не будет ни в чем обвинять друг друга, а каждого будет поджидать в доме теплый защищающий круг - круг любви! Она мечтала, что у неё будут дети - много детей, а мама Леля, их бабушка, будет нянчить их, петь им песенки и ещё вязать - это непременно, это обязательно! Что ещё будет в её семье? О, конечно, всякое, самое разное! Она и сама толком не знала - что. Почему-то не хотелось вдаваться в подробности. Потому что тогда неминуемо возникнет вопрос, на который нужно ответить. Вопрос: КАК этого достигнуть. Как добиться того, чтобы дом согрела любовь...

Перед этим вопросом она пасовала. Потому что, не знала - как. Ей хотелось только, чтобы в её семье жили и дед, и папа, и мама, и бабушка жили долго-долго... Только бабушка перестала бы вечно хмуриться, а папа хлопать дверью, выбегая из комнаты. Но для этого должно было совершиться чудо! И Сеня его ждала.

Сеня бы сбилась со счета, если б стала перечислять, чего не должно быть в её добром доме. Но он будет. Обязательно! А иначе никак нельзя. И все, что необходимо для дома, для уюта и для любви, - о, это она придумает! Конечно, придумает и продумает во всех деталях. Но это будет потом, когда она станет взрослой. А пока... пока ей нужно отстраниться от всего, что происходит в семье. Не обращать на это внимания. Жить в своем мире, а в семье - понарошку, потому что её жизнь начнется потом.

Вот и сейчас, намазывая хлеб маслом, Сеня задумалась. Из этого отрешенного состояния её вывели гневные причитания бабы Инны.

– Ну что они себе думают? День, считай, потерян! Уже двенадцать почти, а так ничего и не сделано!

– Мам, а что ты хотела?
– проронила мама Леля, задумчиво глядя в сад.

– Да мало ли... Я просила Колю чердак разобрать - нужно сложить туда кое-какие вещи хозяйские. Дров нет - в лес надо сходить.

– Мама, какие дрова? Теплынь! Вчера натопили, чтобы дом после зимы прогрелся, но при такой погоде топить каждый день - это глупо. Двадцать пять градусов в тени - посмотри на термометр!

– Леля, это ведь май - земля не прогрелась! И потом детские комнаты на северной стороне - там же сырость... Нет, надо топить!

Леля не стала спорить и только пожала плечами. Но боевой дух в бабушке ещё не угас.

– Ну, где твой муж? Я ведь просила купить только самое необходимое. До станции - минут двадцать от силы. А их нет уже больше двух часов.

– Могут они просто погулять, осмотреться? Сейчас появятся, не беспокойся. Что за пожар?

– Надо картошку сажать. Я просила взять ведро на посадку.

– Мам, дорогая моя, ну зачем?
– мама Леля начинала вскипать.
– И участок не наш, и возня эта... Ну, посадим ведро - и точно такое же выкопаем, если не меньше... Мы же не огородники - ни опыта, ни желания нет. Я, например, ковыряться в земле не намерена.

– Вот, всегда так! А я не могу, слышишь, не могу смотреть как земля пропадает! Тут же сколько всего можно посадить, ты только подумай - и морковку, и свеклу... петрушечку обязательно, лук. Что еще? Ну, о картошке уже говорила - непременно посадим. И что ты за глупости городишь - мол, не получится... Все вырастет! Если, конечно, руки приложить.

– Хочешь - прикладывай! А я приехала отдыхать. Мне в городе забот во!
– мама провела ребром ладони по горлу.
– Не хватало ещё с утра до ночи на грядке торчать!

– А ведь придется, милая, придется! Ты ведь не хочешь детей пестицидами травить - вот и надо свое вырастить. Чистое, безнитратное! Вам, молодым, придется - мне ведь наклоняться нельзя. Отдыхать она приехала! Сама знаешь, я еле хожу... А-а-а, появились!
– баба Инна переключилась на новый объект: по дорожке шли папа с Костей, нагруженные сумками и пакетами.
– Ну, выкладывайте, что купили. И что вы так долго, Коля, у меня даже голова разболелась! Просила же не задерживаться...

– Там на рынке народу полно, пришлось в очередях постоять. Вот, все как просили: картошка, лук, молочное всякое, крупы... Уф, дайте пожевать-то чего-нибудь!

Костя уже вертелся возле стола, хватая сыр, колбасу и одновременно помогая отцу выгружать из заплечного рюкзака продукты.

– Надо было мне на велосипеде сгонять - быстрее было бы... пробормотал он с набитым ртом.

– Костик, сядь за стол! Ну кто так ест? Ой, Коля, йогурт не тот! Я же "Фруттис" просила... И картошка не ахти... совсем не ахти! Такую сажать нельзя. Да её легче выбросить!