– Клянусь!

– Я... давно мечтала актрисой стать. Только это была просто мечта всерьез никогда не думала... А теперь думаю иногда: а вдруг получится? Ведь говорят, что ничего случайного не бывает. А тут, как снег на голову, эти наши репетиции, спектакль, студия... А вдруг моя мечта - не мечта? То есть, ты понимаешь, вдруг она настоящая?!

– Ташка, конечно, настоящая, тут даже думать нечего... дура, она ещё сомневается! Он же говорит - у тебя талант, тебе в ГИТИС поступать надо. Ты поступишь, я ни секундочки не сомневаюсь...

– Но я же совсем не красивая. И толстая, как бревно!

– Идиотка, совсем ты не толстая. И гляди, как похудела - килограмма на три, наверное...

– На четыре.

– Ну вот! И ещё похудеешь. И потом бывают актрисы вообще некрасивые вон, Барбара Стрейзанд или Джульетта Мазина. А от них глаз не оторвешь! И они на весь мир знаменитые.

– Мур... я вообще-то говорить не хотела, но...
– Таша запнулась и закусила губу.

– Давай, говори, раз начала.

– Понимаешь, это, конечно, здорово - наш театр, мечты, репетиции и все такое... но я боюсь, что-то случится.

– Как это, не поняла?

– Ну, с кем-то из нас. Вон, видишь: тучи, - она запрокинула голову, гроза идет. И я знаю, я чувствую: на нас тоже как будто что-то надвигается! Это наверно глупо звучит... А ты сама разве не чувствуешь?

– Я...
– Мура задумалась.
– Может быть. Я просто не хотела об этом... Но если честно, то да, мне тоже что-то подобное кажется. И потом эта Юля...

– Да, что тебе далась эта Юля? Девчонка, как все...

– В том-то и дело, что не как все! Она шпионка, и ты это прекрасно знаешь! И потом она так к ребятам липнет, что противно смотреть. И к Степу, и к Егору, и к Бобу - ко всем. У неё совсем гордости нет!

– Просто она жутко хочет, чтобы в неё кто-то влюбился, нормальное состояние. Мне, например, её жалко. У неё же просто кошмарная роль - этот Тентажиль несчастный! Сама подумай, ей ведь не позавидуешь!

– Таш, да плевать на нее, мы о другом говорили...

– Нет, Мур, не плевать. Мы теперь не просто соседки по даче - мы артисты. Труппа, театр..... Помнишь, что говорил дядя Федор об актерской семье: нужно друг друга поддерживать, вместе держаться. Так между прочим и в пьесе сказано, помнишь?

– Помню, конечно. Только как-то... ну, не знаю, мне иногда от страха хочется волком завыть. И не понятно, почему это... Сбежать бы отсюда, плюнув на все, а ты говоришь, поддерживать...

– Угу, у меня то же самое. Тоже иногда хочется брякнуть что-нибудь в таком роде: ребят, извините, но я больше с вами не играю. Но ведь нельзя!

– Нельзя. Но если очень хочется, то можно, - невесело усмехнулась Мура.
– Я иногда не понимаю, в самом деле я так балдею от всего этого или это мне только кажется?..

– Ты хочешь сказать, что все, что ты мне только что рассказала: и про Федора Ильича, и про мечту стать актрисой - это тебе только кажется?!

– Таш, не мучай меня!
– Мура вдруг разрыдалась так горько, что Таша опешила, а потом кинулась утешать подругу.
– Я во-обще...
– всхлипывала та у неё на плече, - ни-чего теперь не... понима-аю...

– Это все пьеса - она!
– мрачно кивнула Таша.
– В ней все дело. Тебе ничего не кажется - ты и вправду влюбилась и в театр, и в нашего режиссера, но пьеса... она хочет нас всех как бы того... прихлопнуть.

– Как это?
– Мура раскрыла рот, перестав всхлипывать.

– Ну, это я неудачно выразилась. Просто ты погляди на всех... ребята такие напуганные, напряженные... шарахаются от каждого шороха. Вот как я там в кустах на дороге... И все эти разговоры про то, что надо изжить свой страх - это только одни разговоры, страхов все больше, они по-моему только растут от этого... И знаешь, - она понизила голос до шепота, - она ведь глядит на нас!

– Таш, ты чего? Кто глядит, где, откуда?

– Королева! Она там, за дверью, - оглядываясь, зашептала Таша.
– Она как будто бы оживает, понимаешь? А потом совсем оживет!

– Перестань, у меня мурашки по коже!
– Мура вскочила, тряхнув волосами, ногой притопнула.
– Ты что, специально меня пугаешь?

– Но ты же сама призналась, что от страха выть хочется. А я уже стала собственной тени бояться...

– Таш, а может...
– Мура наклонилась, заглянув подруге в глаза, - нам во всем Федору Ильичу признаться? Сказать: так и так, мол, боимся... Может, он нам что-нибудь объяснит?

– А знаешь...
– Таша прищурилась, - мне иногда кажется, что именно этого он и хочет. Он сознательно добивается...