– Живого нам, конечно, не достать, - загадочно проговорил он, хмурясь от раздумий.
– А вот неживого я знаю, где взять…

– Что ты несешь?
– испугался я.
– Какого неживого?

Но он меня не слушал. Продолжал развивать свою страшную мысль:

– А неживой даже лучше. Его больше испугаются. Он будет выглядеть… Такой, Дим, знаешь, неподвижный. Несокрушимый.

У меня поехала крыша. Но Алешка остановил ее и вернул на место двумя короткими фразами:

– Наталку с Полтавки попросим. Она добрая и отзывчивая.

Наташа торгует джинсами в маленьком павильоне возле нашего универсама. Каждое утро она выносит и ставит возле дверей два манекена, одетых в джинсовые костюмы, для приманки покупателей. Один манекен похож на мужчину, а другой на женщину. Наташа называет их Барби и Кен. И разговаривает с ними фамильярно. И все время их «оживляет». То в протянутую вперед руку Кена вставит букетик ландышей - и получается, что он преподносит их или своей Барби, или возможным клиентам. То в сумку Барби посадит живых котят.

В общем, она веселый и общительный человек, приехавший в Россию на заработки. Наталка с Полтавки, словом.

Не теряя времени, мы направились к универсаму. Барби и Кен привычно стояли на своих местах. На голове Барби была почему-то летняя соломенная шляпка набекрень, вся засыпанная снегом. А Кен держал в своей руке клетку с настоящей птицей. Птичка скакала так, что клетка все время раскачивалась, а соломенная шляпка все больше кренилась набок под падающими хлопьями.

Мы зашли в павильон. Что будем врать, мы уже придумали.

В павильоне, кроме Наталки, никого не было.

– Здрасьте, теть Наташ, - сказали мы.

– О!
– обрадовалась она. Она всему радовалась, такой уж украинский у нее характер.
– Здоровеньки булы, хлопцы! Что желаете?
– И она улыбнулась всеми своими зубами, очень белыми. Как у хорошей собаки.

– Желаем попросить у вас на вечер вашего Кена, - сказал я.
– Мы в школе спектакль устраиваем… (Да уж - спектакль! Только не в школе)… Нам очень манекен нужен.

– На роль привидения, - добавил Алешка.
– Мы его в доспехи оденем. Вы не бойтесь, ничего плохого ему не будет. Постоит на сцене, как дурак, - и все.

– Та хай його бис!
– расхохоталась Наталка.
– Забирайте. Только возверните до сроку.

– Обязательно!
– заверил я.

– Непременно!
– пообещал Алешка.
– Когда можно его забрать?

– Та вечером. Заходьте часиков у восемь. Я його разбалакаю и в халат заверну.

«Часиков у восемь» мы забрали Кена, завернутого в халат, из которого торчали его голые ноги, и потащили домой. Он оказался на удивление легким. Пустой внутри. Неживой, словом.

Прохожие провожали нас подозрительными, даже испуганными взглядами. А один милиционер даже остановил нас и попросил развернуть халат.

– Что несете, молодые люди?
– строго спросил он.

– Убиенный труп, - брякнул Алешка.
– В школу. На праздник.

Милиционер рассмеялся, но все-таки Кена за ноги потрогал.

Дома мы свалили Кена в угол. И пошли в комнату родителей. Распахнули их шкаф. Там, в самой его глубине, висел папин парадный милицейский мундир, блестя орденами и медалями. Папа надевал его только тогда, когда отправлялся в свое министерство или в Кремль за очередной наградой.

Мы аккуратно уложили мундир в чемодан, туда же положили и милицейскую фуражку. А потом в наших старых игрушках разыскали подходящий черный пистолет. Алешка взял чемодан, я взвалил на плечо Кена, и мы отправились к Милке.

Она уже собралась уходить, ждала нас. Когда мы втащили в квартиру и поставили в конце коридора, лицом к входной двери, Наталкиного Кена, Милка от души расхохоталась:

– Вы что! Придут родители, а в квартире - голый мужчина!

– Не такой уж голый, - проворчал я, раскрывая чемодан.

Мы облачили Кена в мундир, надели на голову фуражку. А потом в его вытянутую руку вложили пистолет и примотали его прозрачным скотчем. И отошли к дверям полюбоваться.

– Блеск!
– восхитилась Милка.
– Как живой!

Действительно, получилось здорово. И на первый взгляд, и на второй. Прямо напротив двери стоял грозный полковник милиции с пистолетом в руке, направленным на входящего. На груди его блестели ордена, медали и всякие знаки, словно говорили: этот человек свои награды получил не зря, от него пощады не жди.

Но Алешка был не очень доволен:

– Моложавенький какой-то, - посетовал он.
– Несолидный.

Тогда Милка достала тушь для ресниц и ловко нарисовала под носом Кена красивые усы.