Шрифт:
______________
* Ария Нигяр из оперы Уз. Гаджибекова "Кёр-оглы".
– Не стоит. Ему не до игры...
– Почему же, в свое время он обещал... Госпиталь рядом, и Мезлум уже ходит...
– Едва ли он сейчас в состоянии играть...
– Ей-богу, чувствует он себя хорошо! Если хотите, поговорю с ним. Э, да посмотрите-ка, он как будто услышал нас и явился собственной персоной!
Действительно, к друзьям шел, опираясь на костыль, Мезлум. Он был худ и бледен (примерно таким он явился к партизанам), но в глазах его уже не было беспокойства.
Поздоровавшись, он сказал:
– Сходил бы кто за скрипкой...
– И как ты угадал, о чем мы говорили?
– удивлялись друзья. За скрипкой они отправили Гусейна, а сами окружили скрипача, участливо справляясь о его здоровье.
Мезлум растроганно отвечал им.
Что касается их желания, то оно совпало с его желанием, ибо он чувствовал, что настал тот счастливый миг, когда он вновь приобрел право обратиться к сердцам друзей через посредство музыки. Он даже не спросил, что надо играть, а, прислонившись к стволу дерева и отложив костыль, взял скрипку, смычок, подождал, пока успокоится сердце и пройдет дрожь в руках, и заиграл...
Заиграв, он, казалось, забыл обо всем на свете, ничего вокруг не видел и не слышал. Голос Нигяр звучал в его душе, он передавал его проникновенное звучание скрипке, а скрипка несла его людям. Никогда еще не играл он так вдохновенно, так, что даже птицы в удивлении смолкли, а друзья забыли, что они на чужбине, и Адриатическое море показалось им Каспием, а Триглав Шахдагом*.
______________
* Шахдаг - гора на Кавказе, в пределах Азербайджана.
Скрипка пела словно человеческим голосом:
Как легкий дым, как сны,
Проходят дни весны.
Рыдай, Нигяр, рыдай, Нигяр.
Как в клетке дни текут твои,
Без ясных зорь, без роз любви.
За гранью мрачных туч
Услышь, любимый мой,
Что ныне солнца луч
Темней мне мглы ночной.
Мечтала: будет май
И рядом будешь ты.
Но пуст отцовский край,
Напрасны все мечты.
Рыдай, Нигяр, рыдай,
Рыдай, Нигяр, рыдай.
Мезлум остановился, глубоко вздохнул. Трепетному голосу Нигяр ответил голос ее возлюбленного, ее героя - Кёр-оглы. Голос постучался в сердце Мезлума - был этот голос волшебным голосом Бюль-Бюля:*
______________
* Бюль-Бюль (Мамедов) - народный артист СССР, певец, лучший исполнитель партии Кёр-оглы в одноименной опере.
Тебе предан я безраздельно,
Везде предо мной образ твой!
Зову - пусть бесцельно,
Люблю - беспредельно,
Но враг ненавистный, злой
Меня разлучил с тобой.
Один, без тебя, все грущу я,
Врагом сам себе в жизни стал.
Свою молодую подругу родную
Не раз я с тоскою звал.
Но никто здесь не поет мне,
Все вокруг спит в тишине, в тишине.
Но не брошу друзей, цель я знаю свою,
Верен буду мечте своей!
Пусть умру, путь пробью,
Вражью силу раздавим мы!
Друзья молча слушали. Они сидели на берегу моря. Около них лежали автоматы и карабины, сумки с патронами, пропыленные пилотки, шапки и кепи... Над ними свистели пули, но они не слышали их свиста, а слышали скрипку, и скрипка говорила им многое, очень многое об их собственной судьбе.
Мезлум перестал играть, посмотрел на товарищей и по их лицам понял, что он прощен...
...Да, было на днях такое дело. Такой спор. Такой разговор и такая игра на скрипке. И не грех записать это в дневник. Когда-то еще удастся взять в руки карандаш?
И Аслан склонился над блокнотом, совсем не думая о том, что где-то, в ста шагах, притаился противник...
ЧТО ПОСЕЕШЬ, ТО И ПОЖНЕШЬ
К утру прекратилась перестрелка. И почти тотчас прибежал связной от Анатолия, передал приказ продвигаться дальше. В результате упорных боев Випавская долина была очищена от врага, его гарнизоны в этом районе разгромлены, дорога на Триест - открыта. Рукой было подать до пригорода Триеста - Опчины.
Выйдя в назначенный пункт, партизаны в ожидании нового приказа лежали на солнце, наслаждаясь тишиной и беззаботным пением птиц, вернувшихся на свои места. Война еще продолжалась, но птицам не было до этого никакого дела.
Аслан сидел на бугре, слушал и не слышал птиц, видел и не видел окрестности. Внизу плавно колыхалось бирюзовое Адриатическое море. Глядя вниз, Аслан вспоминал бурный Каспий, сады и виноградники Апшерона. Вспоминал старую мать, друзей... Затем отгонял от себя воспоминания обо всем дорогом, что оставалось далеко-далеко. Ведь все равно никак не подашь весточку матери с другого конца света. Но она стоит перед ним как наяву. Отчего это? Может быть, сердце чует близкую встречу? Если ему суждено вернуться, он вернется, словно воскресший из мертвых... И никто из людей, не испытавших того, что испытал он, не в силах будет понять, как он счастлив...