– Кажется, не заметили! – Оливье Форест в предвкушении лучшей проказы в своей жизни мелко дрожал.

– Ничего, – недобро усмехнулась Мерги, – сейчас заметят! Давай, подружка!

– Всем прикрыть уши! – командирским шепотом приказал Гаттер и первым нацепил наушники.

– Извините, пожалуйста, – сказала Амели, глубоко вздохнула и включила усилитель голоса.

– Движение прекращено! – доложило сразу несколько наблюдателей.

– Перегруппировались, – кивнул командир. – Всем приготовиться к…

Договорить он не успел. И приготовиться никто не успел. Да и можно ли приготовиться к невообразимому, терзающему уши, сердце и другие внутренние органы девичьему плачу? Безутешные рыдания Амели обрушились на людей в масках, словно массированная артподготовка, и выявили тот факт, что в линии обороны есть женщины.

Когда-то эти женщины были Арнольдами-добровольцами и могли броситься на превосходящие силы Мордевольта с голыми руками, но трогательные завывания Пулен привели их в состояние полной небоеспособности. Одни зажали уши руками, другие пустили сквозь прорезь прицела слезу, а некоторые даже принялись высовываться из укрытий, чтобы найти и защитить бедного обиженного ребенка.

– Отставить! – шепотом ругались командиры отделений. – Это провокация! Держать оборону! Надеть персональные сферы Фигвамера!

– Ну, подруга, ты и ревешь, – Мерги шмыгнула носом и рукавом вытерла глаза, – даже меня проняло.

– Я еще могу! – обрадовалась Амели. – Я так часа два продержусь!

– Мы не продержимся! – буркнул Порри, старательно отворачиваясь. – Давай по моей команде еще одну серию, а мы пока переместимся поближе. Эй, на флангах! Приготовиться ко второму этапу!

Вторая волна воя прошла впустую, отскакивая от персональных сфер Фигвамера, как теоретическая магия от головы Оливье Фореста.

– Они пошли в атаку! – раздался голос адъютанта в переговорном устройстве.

– Вижу, – ответил командир, – открыть огонь на поражение… то есть на перепугивание!

Над дачей Бубльгума взлетела магическая красная ракета, разделилась на два десятка маленьких ракеток, которые шмыгнули в бойницы и зависли над бойцами. Как только ракетки одновременно хлопнули по головам, люди в масках открыли огонь.

– Вот они, планы твои! – орала Пейджер, закатившись за какой-то куст. – Надо было сразу бежать и захватывать!

Порри воздержался от возражений, поскольку лежал в неглубокой (но достаточно широкой) луже. Да и пули, весело свистевшие над головой, не очень располагали к дискуссии.

План трещал по всем швам. Каким-то чудом никто из воспитанников Клинча пока не пострадал, хотя огонь обороняющихся был очень плотным. Продолжить стремительную атаку без потерь в живой силе можно было только ползком, прижимаясь к самой земле, а еще лучше – прорываясь внутри земли.

Даже Амели сообразила, что дело неладно, и прекратила акустическую подготовку.

– Э-ге-гей! – прогремел над полем брани ее испуганный голос. – Что случилось? Я опять все испортила? Вы где? Мне тут одной страшно! Я к вам!

– Куда, бестолочь? – закричала Мергиона. – Падай, падай на землю!

– Как же я упаду? – жалобно, но непреклонно возразила Пулен. – У меня чистой блузки с собой нету.

Презрев опасность, Порри приподнялся и глянул через плечо. Амели, вздрагивая от свиста пуль, шла на штурм, аккуратно переступая кочки, лужи и боевых товарищей.

– Цель в глубине атаки! Идет в полный рост! На выстрелы не реагирует!

– Ну что ж, – произнес командир, – господин Тотктонада, вы сами меня вынудили! Остановить стрельбу! Зарядить…

– Ой, мамочка! – грянуло со стороны нападающих.

– Мать честная! – ахнул в наушниках голос адъютанта. – Это ж соседская девчонка, Мели Пуленовская!

– Ой, мамочка! – взвизгнула Амели, сбитая с ног стремительной подругой.

– Пулю в лоб давно не получала? – заорала Мерги, затаскивая ее под холмик, где уже обосновался Оливье. – Выруби ты эту говорилку!

Амели послушно щелкнула выключателем усилителя голоса.

– А ты чего тут разлегся? – накинулась Пейджер на Фореста. – Двинься, слышишь, как пули свистят?

– Не слышу!

Мерги замолчала. Действительно, стрельба прекратилась.

– И насчет пуль я не уверен, – сказал Оливье, – что это пули. Амели полчаса под огнем разгуливала, а ты видишь на ней хоть одну дырку?

– Вот, – принялась жаловаться Пулен, – рукав почти оторван. И пуговица на одной нитке висит. И вот еще…