Я отодвинул его в сторону.

–  Посторонитесь, - и вошел в смрадную темень.

После яркого солнца здесь абсолютно ничего нельзя было рассмотреть. Некоторое время я стоял в темноте, пока глаза не привыкли к мраку, и, наконец, увидел человеческую фигуру, сидевшую на полу у стены. Это был Квинтль. Старый индеец был завернут в грязное одеяло. Голова его упала на грудь, а руки бессильно лежали на полу. Я зажег спичку и, держа ее над головой, подошел поближе. Все лицо у Квинтля и даже волосы уже начали гнить. Я бросил спичку и отступил к двери. Это было отвратительное зрелище.

Некоторое время я стоял у входа, глотая воздух, и не в силах говорить.

–  Что там?
– Анселл взял меня за руку.
– - Что случилось?

–  Это индеец, - смог я наконец выговорить, пытаясь подавить приступ тошноты.
– Он мертв. Не смотрите на него. Ничего более мерзкого я еще не видел, - я снова заглянул в темноту.
– Где же Мира? Там больше никого нет.

–  Там есть еще одна комната. Вон, смотрите, справа.

Я зажег спичку и, стараясь не смотреть на мертвеца, двинулся в глубь хижины. Анселл шел следом. Мы вошли во вторую комнату. Мрак здесь казался еще гуще. Свет спички стал тусклее, и она погасла.

Меня охватила паника, безмолвная, словно в ночном кошмаре. Если бы рядом не было Анселла, я бы сбежал. Но я чувствовал его руку у себя на плече, и это ободряло меня.

–  Слышите?
– прошептал он.

Я прислушался, но тишина была такой, что я слышал лишь бешеный стук своего сердца. Я чиркнул спичкой. Она вспыхнула и тут же погасла, но на мгновение я увидел тень, отскочившую от света в темноту. Причем отскочившую так неестественно легко и беззвучно, что меня прямо затрясло от ужаса.

–  Там что-то есть, - прошептал я.
– Док, вы где?

–  Здесь, - Анселл коснулся моего плеча.
– Что это было?

–  Не знаю, - руки у меня тряслись, и я отдал спички Анселлу.
– Зажгите. Здесь точно есть кто-то… или что-то.

–  Животное?
– голос Анселла тоже дрожал.

–  Не знаю, - я вынул револьвер.

Док зажег спичку, и на секунду мы увидели всю комнату. Мира с закрытыми глазами лежала на постели. Что-то черное и бесформенное зашевелилось у нее над головой, но едва я шагнул вперед, оно растаяло, смешавшись с пляшущими от неверного света тенями.

–  Держите спичку повыше, док.

Теперь было видно, что кроме нас и Миры в комнате никого не было.

Она лежала в своем сверкающем одеянии, такая спокойная и восхитительно прекрасная, словно греческая богиня. Но мне было не до этого. Волосы на голове у меня стали дыбом, и я сжал руку Анселла.

–  Здесь кто-то был, - зубы у меня постукивали.
– Я уверен в этом, но куда он делся? Посветите, док, он где-то здесь.

Но Анселл не обратил на меня внимания. Он склонился над Мирой.

–  С ней все в порядке. Она спит, - в голосе его сквозило изумление.
– Это в таком-то смраде!

Он слегка потряс ее за плечо.

–  Эй, просыпайся, - он потряс сильнее.
– Проснись!

Я отодвинул его в сторону и взял Миру на руки.

И тут случилось то, что до сих пор заставляет меня просыпаться в холодном поту. Когда я поднимал Миру, то вдруг почувствовал, что кто-то пытается забрать ее у меня из рук. Словно она стала вдруг тяжелее, словно две цепкие руки держали меня за ноги.

Но я отчаянно ринулся к двери, крича Боглю, чтобы он подвел лошадей. Тесно прижимая к себе Миру, я наконец вырвался из хижины на солнце.

Богль пытался встать на ноги. Глаза у него были круглыми от страха.

–  Что? Что случилось?

Анселл с побелевшими губами выскочил из хижины вслед за мной. Отдышавшись, он озабоченно посмотрел на Миру.

–  Дайте-ка я взгляну на нее.

–  Не надо. Сэм, подержи ее, пока я сяду на лошадь.

Богль подождал, пока я оказался в седле, и передал мне Миру.

–  Что с ней?
– спросил он.

–  Не знаю. Давайте сматываться отсюда. Эта вонь меня с ума сведет.

Их не нужно было уговаривать, и вскоре индейская деревня осталась далеко позади.

Состояние Миры сильно беспокоило меня и, увидев подходящую тень, я остановил лошадь и осторожно опустил Миру на землю.

–  Осмотрите ее, док.

Анселл опустился на колени рядом с ней. Богль держал поводья наших лошадей.

–  Что с ней, док? Вы можете что-нибудь сделать?

Анселл пощупал ее пульс, поднял веко и заглянул в глаз. Потом встал.