–  Пойдемте, док, - сказал я.
– Найдем собаку сами.

Искать не пришлось совсем. У веранды лежал огромный волкодав, устало посмотревший на нас. Потом он сыто зевнул и закрыл глаза.

–  Вот кто сожрал Пабло, - прошептал я в ужасе. Такой смерти никому не пожелаешь.

Док снял шляпу и склонил голову. И тут страшная мысль пришла мне в голову.

–  Док! Вы понимаете, что это значит? Нам теперь и пикнуть нельзя будет при ней. Мы все у нее на крючке.

Док снова надел шляпу.

–  Что вы имеете в виду?

–  Вы что, не представляете, что она может сделать, если кто-то из нас ей не понравится?
– и наклонившись к нему, прошептал.
– Она запросто, например, может превратить вас в свиной пирог и подать мне на обед.

Глаза Анселла закатились, и я едва успел подхватить его.

На следующее утро я проснулся около семи часов, нащупав сигареты, закурил и попытался обдумать ситуацию.

Героическая история о спасении похищенной девушки полетела ко всем чертям. А вот блондинка, творящая чудеса, это уже кое-что. Но как это примет Мэддокс? У меня почему-то было предчувствие, что он даст мне под зад коленом прежде, чем я успею представить ему доказательства.

А Мира? С ней и раньше было трудно договориться, а теперь, когда она обладает такой могущественной силой, это будет просто невозможно. Я вспомнил Пабло и покрылся потом. Об этом писать нельзя. Во-первых, никто не поверит, а во-вторых, Мэддокс сразу устроит так, что всю оставшуюся жизнь я буду писать для газеты одной из психбольниц. И будет прав.

Как же найти компромисс, чтобы и Мэддокс и Мира были удовлетворены? О двадцати пяти тысячах мечтать уже не приходилось. Зная Миру, можно было с уверенностью сказать, что она заберет все. И с ней не поспоришь: зачем мне двадцать пять тысяч, если меня превратят в бутерброд с ветчиной?

Выход, правда, был. Можно было тихо собрать вещи и улизнуть в Мехико. Конечно, я потеряю работу, но зато избавлюсь от этого кошмара. В это время в дверь постучали, и вошла Мира. Несмотря на все свои проблемы, я невольно залюбовался ею.

Она закрыла дверь и прислонилась к ней. Некоторое время мы смотрели друг на друга. Наверное, тогда я и влюбился в нее окончательно, только сам не понимал этого.

–  Мне страшно, - сказала она.
– Что-то происходит со мной.

Я приподнялся на локте.

–  Иди сюда. Что случилось?
– мне не понравилась растерянность в ее глазах.

Она присела на краешек кровати.

–  Не знаю, как тебе сказать. Ты решишь, что я сошла с ума.

–  Это вряд ли, - я предложил ей сигарету.

Сделав несколько затяжек, она решилась.

–  Вчера… это был не сон, да?

–  Нет, это был не сон, Мира.

–  А я так надеялась, что это всего лишь кошмар.

–  Мне очень жаль, что мы втянули тебя в это дело, - сказал я искренне.

–  А я все пытаюсь вспомнить, что случилось в хижине. Кое-что всплывает в памяти. Мы сидели друг против друга и молча разговаривали. Просто читали мысли. Он многое мне рассказал, но я не помню, что именно. Потом Квинтль дал мне выпить какую-то гадость, и после того, как я выпила, то увидела что-то вроде черного дыма, похожего на тень женщины. И потом эта тень все время была там, пока мы разговаривали.

Я молча слушал.

–  Между прочим, эта тень была позади Пабло, когда он исчез, - ее передернуло.
– Я боюсь, Росс.

–  Ничего, малыш, - я обнял ее, и она положила голову мне на плечо.

–  И еще одно, - тихо сказала она.
– Не знаю, поймешь ли ты. Я и сама не очень понимаю. Этой ночью мне показалось, что с моей постели встала тень, очень похожая на меня, и вышла из комнаты. Когда она вышла, я почувствовала, что во мне что-то изменилось.

–  Ну, это уж точно сон, - я погладил ее по руке.
– Столько впечатлений за последние дни, что…

–  Но я действительно изменилась, - перебила она.
– Росс, что со мной?

–  Объясни, что значит изменилась, - я заглянул ей в глаза.

–  Ну, не знаю, как объяснить. Как-то легче мне стало, светлее, счастливее… не знаю.

–  Если счастливее, то о чем волноваться?
– спросил я и поцеловал ее.

–  Если ты будешь так себя вести, то я уйду, - строго сказала она, отодвинувшись.

–  Подожди, вот получишь вознаграждение, тогда почувствуешь себя еще лучше.

–  Да не хочу я никакого вознаграждения. И этого я тоже не понимаю. Еще вчера хотела, а сегодня мне уже это не нужно. И потом, это нечестно…