Том 1. Стихотворения 1813-1849
вернуться

Тютчев Федор Иванович
Шрифт:
Не то, что мните вы, природа:* Не слепок, не бездушный лик... В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык... · · · · · · · · · · · · Вы зрите лист и цвет на древе: Иль их садовник приклеил? Иль зреет плод в родимом чреве Игрою внешних, чуждых сил? · · · · · · · · · · · · Они не видят и не слышат, Живут в сем мире, как впотьмах! Для них и солнцы, знать, не дышат И жизни нет в морских волнах! Лучи к ним в душу не сходили, Весна в груди их не цвела, При них леса не говорили И ночь в звездах нема была! И языками неземными, Волнуя реки и леса, В ночи не совещалась с ними В беседе дружеской гроза! Не их вина: пойми, коль может, Органа жизнь глухонемой! Увы, души в нем не встревожит И голос матери самой!

"Еще земли печален вид..."

Еще земли печален вид,* А воздух уж весною дышит, И мертвый в поле стебль колышет, И елей ветви шевелит — Еще природа не проснулась, Но сквозь редеющего сна Весну послышала она И ей невольно улыбнулась... Душа, душа, спала и ты... Но что же вдруг тебя волнует, Твой сон ласкает и целует И золотит твои мечты?.. Блестят и тают глыбы снега, Блестит лазурь, играет кровь... Или весенняя то нега?.. Или то женская любовь?..

"И чувства нет в твоих очах"

И чувства нет в твоих очах,* И правды нет в твоих речах, И нет души в тебе — Мужайся, сердце, до конца — И нет в творении Творца! И смысла нет в мольбе!

"Люблю глаза твои, мой друг..."

Люблю глаза твои, мой друг,* С игрой их пламенно-чудесной, Когда их приподымешь вдруг И, словно молнией небесной, Окинешь бегло целый круг... Но есть сильней очарованья: Глаза, потупленные ниц В минуты страстного лобзанья, И сквозь опущенных ресниц Угрюмый, тусклый огнь желанья.

"Вчера, в мечтах обвороженных..."

Вчера, в мечтах обвороженных,* С последним месяца лучом На веждах, томно озаренных, Ты поздним позабылась сном... Утихло вкруг тебя молчанье, И тень нахмурилась темней, И груди ровное дыханье Струилось в воздухе слышней... Но сквозь воздушный завес окон Недолго лился мрак ночной, И твой, взвеваясь, сонный локон Играл с незримою мечтой... Вот тихоструйно, тиховейно, Как ветерком занесено, Дымно-легко, мглисто-лилейно Вдруг что-то порхнуло в окно... Вот невидимкой пробежало По темно брезжущим коврам, Вот, ухватясь за одеяло, Взбираться стало по краям — Вот, словно змейка извиваясь, Оно на ложе взобралось, Вот, словно лента, развеваясь, Меж пологами развилось... Вдруг животрепетным сияньем Коснувшись персей молодых, Румяным, громким восклицаньем Раскрыло шелк ресниц твоих!

29-ое января 1837*

Из чьей руки свинец смертельный Поэту сердце растерзал? Кто сей божественный фиал Разрушил, как сосуд скудельный? Будь прав или виновен он Пред нашей правдою земною, Навек он высшею рукою В «цареубийцы» заклеймен. Но ты, в безвременную тьму Вдруг поглощенная со света, Мир, мир тебе, о тень поэта, Мир светлый праху твоему!.. Назло людскому суесловью Велик и свят был жребий твой!.. Ты был богов орган живой, Но с кровью в жилах... знойной кровью. И сею кровью благородной Ты жажду чести утолил — И осененный опочил Хоругвью горести народной. Вражду твою пусть Тот рассудит, Кто слышит пролитую кровь... Тебя ж, как первую любовь, России сердце не забудет!..

1-ое декабря 1837*

Так здесь-то суждено нам было Сказать последнее прости... Прости всему, чем сердце жило — Что, жизнь твою убив, ее испепелило      В твоей измученной груди!.. Прости... Чрез много, много лет — Ты будешь помнить с содроганьем Сей край, сей брег с его полуденным сияньем, Где вечный блеск и долгий цвет — Где поздних, бледных роз дыханьем      Декабрьский воздух разогрет...

"С какою негой, с какой тоской влюбленной..."

С какою негою, с какой тоской влюбленной* Твой взор, твой страстный взор изнемогал на нем! Бессмысленно-нема... нема, как опаленный      Небесной молнии огнем! Вдруг, от избытка чувств, от полноты сердечной, Вся трепет, вся в слезах, ты повергалась ниц... Но скоро добрый сон, младенчески-беспечный,      Сходил на шелк твоих ресниц — И на руки к нему глава твоя склонялась, И матери нежней тебя лелеял он... Стон замирал в устах... дыханье уравнялось —      И тих и сладок был твой сон. А днесь... О, если бы тогда тебе приснилось, Что будущность для нас обоих берегла... Как уязвленная, ты б с воплем пробудилась,      Иль в сон иной бы перешла.

"Давно ль, давно ль, о Юг блаженный..."

Давно ль, давно ль, о Юг блаженный,* Я зрел тебя лицом к лицу — И ты, как бог разоблаченный, Доступен был мне, пришлецу?.. Давно ль — хотя без восхищенья, Но новых чувств недаром полн — И я заслушивался пенья Великих Средиземных волн? Но песнь их, как во время оно, Полна гармонии была, Когда из их родного лона Киприда светлая всплыла... Они все те же и поныне — Все так же блещут и звучат — По их лазоревой равнине Святые призраки скользят. Но я, я с вами распростился — Я вновь на Север увлечен... Вновь надо мною опустился Его свинцовый небосклон... Здесь воздух колет... Снег обильный На высотах и в глубине — И холод, чародей всесильный, Один здесь царствует вполне. Но там, за этим царством вьюги, Там, там, на рубеже земли, На золотом, на светлом Юге, Еще я вижу вас вдали — Вы блещете еще прекрасней, Еще лазурней и свежей — И говор ваш еще согласней Доходит до души моей!