Том 1. Стихотворения 1813-1849
вернуться

Тютчев Федор Иванович
Шрифт:

Итальянская villa [6] *

И распростясь с тревогою житейской, И кипарисной рощей заслонясь, — Блаженной тенью, тенью элисейской,      Она заснула в добрый час. И вот уж века два тому иль боле — Волшебною мечтой ограждена, В своей цветущей опочив юдоле, На волю неба предалась она. Но небо здесь к земле так благосклонно!.. И много лет и теплых южных зим Провеяло над нею полусонно — Не тронувши ее крылом своим. По-прежнему в углу фонтан лепечет, Под потолком гуляет ветерок, И ласточка влетает и щебечет... И спит она... и сон ее глубок!.. В мы вошли... все было так спокойно — Так все от века мирно и темно... Фонтан журчал... Недвижимо и стройно Соседний кипарис глядел в окно... · · · Вдруг все смутилось: судорожный трепет По ветвям кипарисным пробежал, — Фонтан замолк — и некий чудный лепет, Как бы сквозь сон, невнятно прошептал. Что это, друг? Иль злая жизнь недаром, Та жизнь, — увы! — что в нас тогда текла, Та злая жизнь, с ее мятежным жаром, Через порог заветный перешла?

6

Вилла (ит.).

"Смотри, как запад разгорелся..."

Смотри, как запад разгорелся* Вечерним заревом лучей, Восток померкнувший оделся Холодной, сизой чешуей! В вражде ль они между собою? Иль солнце не одно для них И, неподвижною средою Деля, не съединяет их?

"Nous avons pu tous deux, fatigues du voyage..."

Nous avons pu tous deux, fatigués du voyage,* Nous asseoir un instant sur le bord du chemin — Et sentir sur nos fronts flotter le même ombrage, Et porter nos regards vers l’horizon lointain. Mais le temps suit son cours et sa pente inflexible A bientôt séparé ce qu’il avait uni, — Et l’homme, sous le fouet d’un pouvoir invisible, S’enfonce, triste et seul, dans l’espace infini. Et maintenant, ami, de ces heures passées, De cette vie à deux, que nous est-il resté? Un regard, un accent, des débris de pensées. — Hélas, ce qui n’est plus a-t-il jamais été? <См. перевод>*

Весна ("Как ни гнетет рука судьбины...")*

Как ни гнетет рука судьбины, Как ни томит людей обман, Как ни браздят чело морщины, И сердце как ни полно ран, Каким бы строгим испытаньям Вы ни были подчинены — Что устоит перед дыханьем И первой встречею весны! Весна... она о вас не знает, О вас, о горе и о зле, Бессмертьем взор ее сияет, И ни морщины на челе. Своим законам лишь послушна, В условный час слетает к вам Светла, блаженно-равнодушна, Как подобает божествам. Цветами сыплет над землею, Свежа, как первая весна; Была ль другая перед нею — О том не ведает она: По небу много облак бродит, Но эти облака ея, Она ни следу не находит Отцветших весен бытия. Не о былом вздыхают розы И соловей в ночи поет, Благоухающие слезы Не о былом аврора льет — И страх кончины неизбежной Не свеет с древа ни листа: Их жизнь, как океан безбрежный, Вся в настоящем разлита. Игра и жертва жизни частной! Приди ж, отвергни чувств обман И ринься, бодрый, самовластный, В сей животворный океан! Приди, струей его эфирной Омой страдальческую грудь — И жизни божеско-всемирной Хотя на миг причастен будь!

День и ночь*

На мир таинственный духов, Над этой бездной безымянной, Покров наброшен златотканый Высокой волею богов. День — сей блистательный покров — День, земнородных оживленье, Души болящей исцеленье, Друг человеков и богов! Но меркнет день — настала ночь; Пришла, и с мира рокового Ткань благодатную покрова Сорвав, отбрасывает прочь... И бездна нам обнажена С своими страхами и мглами, И нет преград меж ей и нами — Вот отчего нам ночь страшна!

"Не верь, не верь поэту, дева..."

Не верь, не верь поэту, дева;* Его своим ты не зови — И пуще пламенного гнева Страшись поэтовой любви! Его ты сердца не усвоишь Своей младенческой душой; Огня палящего не скроешь Под легкой девственной фатой. Поэт всесилен, как стихия — Не властен лишь в себе самом: Невольно кудри молодые Он обожжет своим венцом. Вотще поносит или хвалит Его бессмысленный народ... Он не змиею сердце жалит, Но, как пчела, его сосет. Твоей святыни не нарушит Поэта чистая рука, Но ненароком — жизнь задушит Иль унесет за облака.

"Живым сочувствием привета..."

Живым сочувствием привета* С недостижимой высоты, О, не смущай, молю, Поэта — Не искушай его мечты... Всю жизнь в толпе людей затерян, Порой доступен их страстям — Поэт, я знаю, суеверен, Но редко служит он властям. Перед кумирами земными Проходит он, главу склонив — Или стоит он перед ними Смущен и гордо-боязлив... Но если вдруг живое слово С их уст, сорвавшись, упадет — И сквозь величия земного Вся прелесть женщины блеснет, И человеческим сознаньем Их всемогущей красоты Вдруг озарятся, как сияньем, Изящно-дивные черты — О, как в нем сердце пламенеет! Как он восторжен, умилен — Пускай любить он не умеет, Боготворить умеет он...

К Ганке*

Вековать ли нам в разлуке? Не пора ль очнуться нам? И простерть друг другу руки — К нашим кровным и друзьям?.. Веки мы слепцами были — И, как жалкие слепцы, Мы блуждали, мы бродили, Разбрелись во все концы... А случалось ли порою Нам столкнуться как-нибудь, Кровь не раз лилась рекою, Меч терзал родную грудь... И вражды безумной семя Плод сторичный принесло: Не одно погибло племя Иль в чужбину отошло... Иноверец, иноземец Нас раздвинул, разломил — Тех обезъязычил немец, Этих — турок осрамил... Вот, среди сей ночи темной, Здесь, на пражских высотах, Доблий муж рукою скромной Засветил маяк впотьмах — О, какими вдруг лучами Озарились все края!.. Обличилась перед нами Вся Славянская Земля!.. Горы, степи и поморья День чудесный облистал, — От Невы до Черногорья, От Карпатов за Урал... Рассветает над Варшавой, Киев очи отворил, И с Москвой Золотоглавой Вышеград заговорил... И родного Слова звуки Вновь понятны стали нам... Наяву увидят внуки, То, что снилося отцам...