Я покинул город сразу же после того, как августейшее семейство перекочевало в Петергоф, где теперь наверняка тоже очень красиво и где мне видится твоя легкая тень, все еще блуждающая под водяной пылью фонтанов.

Разделяю в известной мере твое огорчение по поводу того, что Аксаков намеревается опять принять на себя редактирование газеты, но мнение публики будет отличным от нашего… Пора передовицам «Москвы» снова стать аксаковскими, даже с риском вызвать какое-нибудь новое возмущение*.

Впрочем, льщу себя надеждой, что после этой передышки обе стороны выкажут меньше ожесточенности и меньше обидчивости… Момент вроде бы благоприятствует примирению — по крайней мере, временному.

Прощай, милая моя дочь, скоро увидимся.

Ф. Т.

P'etersbourg. Ce 6 juillet 1868

Ma fille ch'erie, je suis touch'e plus que je ne puis le dire de votre pieuse indulgence pour moi qui la m'erite si peu. C’est dans une de mes excursions aux environs de P'etersb<ourg>, `a Старая Русса*, nomm'ement — o`u je suis all'e, je ne sais comment — que j’ai recu ta derni`ere lettre, toute embaum'ee de calme et de fra^icheur, et `a laquelle je r'eponds en ce moment du fond d’un 'etouffoir… Cela nous fait un dialogue dans le genre de celui, cit'e par l’Evangile, entre le juste qui est au sein d’Abraham, et le mauvais riche qui, au fin fond de la g'ehenne, lui demande piteusement une goutte d’eau*. Moi, c’est un souffle d’air frais que je demande dans ce milieu o`u l’on suffoque non seulement de la chaleur 'etouff'ee de la ville, mais aussi de la fum'ee de l’incendie qui, `a plusieurs verstes `a la ronde, enveloppe tout P'etersb<ourg>, gr^ace `a la tourbe qui br^ule et qu’on laisse br^uler le plus tranquillement…* On nous dit que plus tard cela fera de l’excellente terre… Eh bien, souffrons dans l’int'er^et de l’avenir. — Pas moins, cette lettre 'ecrite, je compte aller trouver Paul Melnikoff, pour prendre avec lui mes derniers arrangements quant `a mon d'epart pour Moscou, o`u il viendra me prendre, pour m’emmener avec lui jusqu’`a Orel par le chemin de fer, ce qui, assur'ement, est la seule chance que j’aie d’arriver jamais jusqu’`a Ovstoug*, d’o`u je ne reviendrai qu’au mois d’ao^ut, c’est-`a-d<ire> `a l’'epoque <…>.

<Конец письма утрачен>

Петербург. 6 июля 1868

Моя милая дочь, не могу выразить, как тронут я твоей благоговейной снисходительностью к отцу, столь мало ее заслуживающему. В одном из моих блужданий по окрестностям Петербурга, а именно в Старой Руссе*, — куда я забрался сам не ведаю как, — нашло меня твое последнее письмо, все дышащее покоем и свежестью, а отвечаю я на него из самого пекла… Наша беседа сродни приведенному в Евангелии диалогу между праведником, покоящимся на лоне Авраамовом, и грешным богачом, который жалобно взывает к нему из глубин геенны, умоляя о капле воды*. Я же молю об одном глотке свежего воздуха, ибо тут задыхаешься не только от застоявшегося городского зноя, но и от дыма, окутавшего весь Петербург на несколько верст окрест из-за пожара торфяных болот, которым спокойно дают выгорать…* Нам говорят, что впоследствии на этом месте будет прекрасная земля. Итак, потерпим ради будущего. — Тем не менее, я намерен, закончив это письмо, отправиться к Павлу Мельникову, чтобы окончательно условиться с ним насчет моего отъезда в Москву, где он нагонит меня и увезет с собой в Орел на поезде, что, безусловно, предоставляет мне единственный шанс когда-либо добраться до Овстуга*, откуда я вернусь лишь в августе месяце, то есть ко времени <…>.

P'etersbourg. Ce 13 juillet 1868

Enfin, cher Юрий Федорович, je puis vous donner des nouvelles de votre caisse de livres qui, comme un b^atiment longtemps perdu en mer, s’est heureusement retrouv'e au port. La dite caisse se trouve en ce moment d'epos'ee au Comit'e, en attendant vos ordres quant `a sa remise d'efinitive*. Ce que j’attends, moi, et avec bien plus d’impatience encore, ce sont vos publications de Prague, nomm'ement celle dont vous avez si heureusement emp^ech'e l’avortement par une fuite aussi prudente que prompte…*

A en juger par les journaux de ce qui se passe l`a o`u vous ^etes, vous assistez `a ce moment `a une curieuse exp'erience — `a l’effort d’un moribond qui cherche sournoisement `a 'etouffer un adversaire dont il n’a jamais pu venir `a bout, m^eme lorsqu’il 'etait plein de vie et de vigueur*, mais ce spectacle, tout instructif qu’il est, vu de pr`es, doit ^etre profond'ement triste et 'ecoeurant… Il serait fort `a d'esirer, toutefois, dans l’int'er^et de la bonne cause, que les choses, pour le moment au moins, ne soient pas pouss'ees jusqu’`a l’extr^eme, c’est-`a-d<ire> jusqu’`a un conflit mat'eriel qui serait fatal au bon droit, attendu que la Russie, h'elas, n’est pas encore `a point, pour lui pr^eter main-forte, et que tout autre secours, surtout un secours, venant du c^ot'e de la Prusse, lui serait positivement fatal. Mais une fois venu le jour de la grande lutte, on peut, je crois, affirmer, contrairement `a l’assertion de Beust, que Prague ne sera pas livr'ee par la Russie. Ceux, qui nous gouvernent, n’en savent assur'ement rien `a l’heure qu’il est, mais ils ne manqueront pas de le savoir quand le moment sera venu… C’est cette confiance, parfaitement motiv'ee et l'egitime, qu’il s’agirait par tous les moyens possibles de propager en Boh^eme. Car une Boh^eme slave, parfaitement autonome et ind'ependante, la Russie dans son int'er^et le plus 'evident aurait d^u l’inventer, si elle n’existait d'ej`a en principe, et cette assertion est beaucoup plus vraie que celle de Palazky* dans le temps… Une Boh^eme ind'ependante, appuy'ee sur la Russie, telle est la combinaison tr`es simple et tr`es efficace que l’histoire tient en r'eserve, pour faire `a son heure 'echouer l’unit'e de l’Allemagne qui, en d'epit des apparences, a, selon <moi>, moins de chances que jamais `a se r'ealiser et n’aboutira, en d'efinitive, `a n’^etre qu’une Prusse consid'erablement agrandie.

Mais on devrait avoir honte de toute cette logomachie tant de fois ressass'ee et de tout ce bavardage politique `a perte de vue devant ce sombre et sinistre silence que gardent encore les 'ev'enements…

Ici, pour le moment, l’'ev'enement du jour c’est la d'esertion g'en'erale, pas pr'ecis'ement un exode, mais une sortie de classe. Dans huit jours P'etersbourg sera compl`etement d'esert. Moi, pour ma part, je compte apr`es demain m’en aller `a Moscou, et de l`a `a la campagne… L’autre jour je me trouvais `a Oranienbaum o`u il a 'et'e beaucoup et bien affectueusement question de vous… La G<rande>-D<uchesse> H'el`ene comptait partir pour Carlsbad mercredi prochain, c’est-`a-d<ire> le 17 de ce mois.

Et sur ce laissez-moi — en attendant vos ordres — vous serrer la main et me dire, cher Юрий Федорыч, votre bien d'evou'e Ф. Тчв.

Петербург. 13 июля 1868

Наконец-то, любезный Юрий Федорович, могу доложить вам о вашем ларе с книгами, который, подобно кораблю, долго пропадавшему в море, благополучно вошел в гавань. Теперь вышеназванный ларь стоит в Комитете, ожидая ваших распоряжений относительно вручения его по принадлежности*. Я же ожидаю, и еще с большим нетерпением, ваших пражских изданий, а именно того, срыву которого вы так успешно помешали своим столь же мудрым, сколь быстрым отъездом…*

Если судить по газетам о происходящих у вас там событиях, вы сейчас присутствуете при любопытном действе — при потугах умирающего, силящегося под шумок удушить противника, которого он не мог одолеть даже тогда, когда был полон сил и жизни*, но, как ни назидательно это зрелище, наблюдать его вблизи наверно чрезвычайно грустно и омерзительно… Для пользы дела было бы все ж таки очень желательно, по крайней мере, в настоящий момент, не доводить ситуацию до крайности, то есть до прямого столкновения, которое погубило бы правое дело, поскольку Россия, увы, еще не созрела для того, чтобы поддержать его силой, а всякая иная помощь, особливо со стороны Пруссии, оказалась бы для него решительно роковой. Однако можно, по моему убеждению, утверждать, вразрез с заявлением Бейста, что, когда придет день великой битвы, Россия не предаст Прагу. Те, что нами правят, пока ничего об этом, разумеется, не знают, но не преминут узнать, едва пробьет час… Веру в это, вполне оправданную и законную, следовало бы всеми возможными средствами насаждать в Богемии. Ибо самый очевидный интерес заставил бы Россию выдумать совершенно независимую и самоуправляющуюся славянскую Богемию, если бы таковая уже в принципе не существовала, и это утверждение куда более верно, чем давнишнее утверждение Палацкого…* Независимая Богемия, опирающаяся на Россию, — вот очень простая и очень действенная комбинация, приберегаемая историей для того, чтобы в нужную минуту не допустить объединения Германии, которое, вопреки видимости, сейчас, по-моему, менее осуществимо, чем когда-либо, и, в конце концов, выльется лишь в изрядное разбухание Пруссии.