Тамара Георгиевна снова отвернулась к окну. Она стояла, скрестив руки на груди, ее осанка была абсолютно прямой и гордой, но я чувствовала, что та давняя боль не прошла до сих пор.

– У Виктора случилась подобная ситуация?

– Я этого не говорила!

– Но вы сказали: «Она бы тоже отравила меня…» То есть и Виктора отравили за нечто подобное?

– Нет. Я имела в виду совсем другое! Для всех людей хорошей ты не будешь никогда, кто-то на тебя обязательно обидится. В Грузии у меня такая ситуация была не раз…

– А здесь вы как оказались? – спросила я.

– Я вышла замуж за русского, тоже врача, и переехала на его родину. В роддом работать больше не пошла: не смогла. Хотя до сих пор скучаю по этой работе. Вы не поверите, какая это радость – держать в руках только что рожденного малыша, почувствовать его первый вздох! А как у него бьется сердце! Как у воробушка. И ты понимаешь, что это ты помогла ему родиться…

– С Виктором вы здесь познакомились?

– Да, я была в числе первых, он пришел позже. Поначалу он такой стеснительный был, потом немного осмелел. Даже в любви мне однажды признался, – Тамара Георгиевна рассмеялась, но смех у нее получился грустный.

– Друзья Виктора сказали, что у него не было постоянной женщины, так, иногда кто-то появлялся… Не знаете, почему? – спросила я.

– Нет, не знаю.

– А может, потому, что он вас любил? – осмелилась я предположить.

– Ну, что вы! – рассмеялась Царица. – Я ведь на шесть лет его старше!

– Как?! – невольно вырвалось у меня. – На шесть? Не может быть!

– Да, дорогая, на шесть. Мне ведь уже почти сорок. Самой страшно произносить эту цифру, но… никуда не денешься! Мы, конечно, с Виктором были в дружеских отношениях, но предполагать, что он не женился из-за меня, – нелепо.

– А как же его признание в любви?

– Ну, это было несерьезно… Я не поверила ему. Да и потом, я замужем, у меня уже почти взрослая дочь. Муж – профессор медицины. Тоже работает в частной клинике. Мало ли у кого бывают мимолетные увлечения!

– А если не увлечения, и не мимолетные? Вы не допускаете мысли, что Виктор любил вас по-настоящему?

– Ну, нет… Вряд ли. Он же понимал, что надеяться ему не на что. Да и разница в возрасте…

– Сердцу, как говорится, не прикажешь. Тамара Георгиевна, я от вас так и не услышала: каким Виктор был врачом? Случались ли у него конфликты с больными или просто кто-то был чем-то недоволен?

– Этого я не знаю.

– Он ведь делал и операции тоже, не только осмотры проводил?

– Да, он делал аборты, ставил спирали, прижигал эрозии. То же, что все мы делаем каждый день.

– И все пациентки были довольны? Все всегда проходило гладко?

– М-м… Как вам сказать?

– Тамара Георгиевна, скажите, как есть! Виктора ведь все равно уже нет. Я чувствую, что не все было так гладко и прекрасно в его работе, как все мне пытаются доказать. Ну, даже если выяснится, что кому-то он плохо сделал аборт, или, там… я не знаю… еще что-то, я ведь не побегу с этим никуда! Я только хочу знать, были ли у него враги и кто мог обидеться на него так сильно?..

– Да нет, что вы! Таких обиженных не было. Даже если кто-то был недоволен лечением, то руководство быстро улаживало конфликт. Но таких случаев за всю историю нашей клиники произошло буквально три-четыре. Недовольные всегда были, есть и будут. Такова человеческая природа – быть хоть иногда чем-то недовольным…. Вам разве всегда нравится, как вас обслуживают в магазине? Или в транспорте – разве водители всегда могут угодить пассажирам?

Тамара Георгиевна снова села на диван и налила себе чаю.

– Хм, остыл, – сказала она. – Вы будете еще чай? Я попрошу Риточку…

– Нет, нет, спасибо, – сказала я поспешно, – я больше не хочу.

– А вы знаете, мы в Грузии часто пили чай. Моя мама заваривала, и он становился таким душистым и ароматным! А еще она пекла… в общем, лепешки по-вашему. И мы все чаевничали долго-долго. И потом пели песни…

Царица Тамара сказала это с такой грустью, что мне показалось, что она сейчас запоет что-то из грузинского репертуара. Но она только вздохнула и замолчала, глядя задумчиво куда-то в угол.

В это время открылась дверь и вошел доктор Ревякин.

– Гамарджоба, Тамара! – приветствовал он свою коллегу. Тут он заметил меня: – Татьяна, и вы здесь? Пытаете нашу коллегу, как пытали недавно меня?

– Здравствуй, Игорь, здравствуй, дорогой! Чай будешь? – Тамара Георгиевна заглянула в заварочный чайничек. – Тут еще есть немного, тебе хватит, ты ведь крепкий не пьешь.

Игорь Сергеевич достал из шкафчика, висевшего над кулером, чашку, налил в нее немного горячей воды, а из чайника – заварку. Потом он взял с тарелки бутерброд и уселся в кресло.