Неизвестные перебежали к следующему кусту.

Командир подполз к Чапичеву и в самое ухо:

— Следите за ними. Как только вплотную подойдут к нашим, крикните одно слово «четверо» и замрите, чтоб свои не подстрелили.

Чапичев обрадовался такому поручению.

Между тем немцы снова повесили фонарь. На этот раз далеко впереди. Яков понял, что они освещают путь своей четверке.

Вскоре стрельба утихла. Четверка немцев топталась на одном месте. «Землю роют, — подумал Яков. — Окапываются. Значит, хотят здесь и на день остаться, чтобы наблюдать за нашим передним краем с близкого расстояния. Землю они потом присыплют снегом и ее не заметишь…»

Пока немцы скребли лопатами землю, он стал от них удаляться, брать правее, туда, где лесистее. Теперь его беспокоило другое: свои могут принять за неприятельского лазутчика и сразить очередью из автомата.

Не успел он подумать, как на него кто-то навалился, зажал рот, чтоб не кричал, и заломил за спину руки. Связали и потащили. Через несколько минут его опустили в глубокую траншею, забитую людьми. Едва Чапичеву открыли рот, как он сразу же крикнул:

— Их четверо! Окапываются недалеко от того места, где вы меня взяли.

— Товарищ корреспондент, простите, — извинялся командир роты.

— Ваши люди действовали правильно, — отмахнулся Яков и стал подробно рассказывать обо всем, что видел.

Разведчики тотчас же отправились вместе со своим «пленным» туда, где окапывались фашисты, и на глазах у Чапичева бесшумно взяли их. Так же тихо они были доставлены в наше расположение.

Удачно прошел поиск «языка» и в первой группе, в составе которой действовал Деревянкин. Разведчики пробирались очень осторожно, используя для маскировки каждый куст, каждую складку и бугорок. Они засекли несколько огневых точек врага. Но продвигаться мешал пулемет врага. Решили подползти к нему и закидать дзот гранатами. Сержант Измайлов и Деревянкин вызвались разделаться с пулеметом. Они осторожно ползли вперед, прислушиваясь к каждому шороху.

— Фашисты! — услышав чужие голоса, тихо произнес Деревянкин.

Действительно, метрах в десяти, в воронке от снаряда, сидели гитлеровцы.

Спрятавшись за бугорок и распределив между собой обязанности, Измайлов и Деревянкин терпеливо ждали. Наконец один немец выбрался из воронки и, пригнувшись, уверенно пошел в направлении нашей засады. Вслед за ним, на расстоянии трех-четырех метров, появились еще двое. Как только первый гитлеровец поравнялся с разведчиками, Деревянкин и Измайлов внезапно навалились на него, выбили из рук оружие, заткнули рот и связали. Остальных уничтожили автоматным огнем…

Захваченный фашист сообщил нашему командованию важные сведения.

Чапичев проснулся первым. Он увидел, что в землянке под охраной часовых сидели пятеро немцев. «Четыре наша привела, пятого — группа Деревянкина», — подумал Яков.

Заметив офицера, пленные фашисты вскочили и испуганно смотрели на Чапичева.

Политрук всматривался в лица врагов, стараясь понять, кто заставил их идти воевать.

— Гитлер капут, Гитлер капут, — торопливо лепетали немцы, стараясь расположить его к себе, отказываясь от своего бесноватого фюрера.

Чапичев понял, что фашистские вояки храбры тогда, когда пьяной оравой идут за танковой броней.

Он не хотел разговаривать с пленными немецкими солдатами и вышел из землянки. Пристроился на огромном пне. Достал блокнот и торопливо записал: «Наступление». Он должен написать такую поэму. Написать о танкисте Потапове, артиллеристе Можарове, разведчиках, своих новых знакомых. Каждый из них сделал все возможное, чтобы приблизить победу. Будет наступление. Живые будут мстить за своих погибших товарищей, шагнут от линии фронта, бросят свои обжитые землянки и окопы, чтобы без устали гнать ненавистного врага.

Чапичев не успел закончить вступительную часть, как пришлось ехать к саперам. Но он не сетовал на редактора газеты, считая, что ему надо больше бывать в разных подразделениях, писать обо всем, о том, как воевали, делили вместе радости и невзгоды.

…Саперы третью ночь пытались разминировать пойму реки для пехотинцев, которые должны были занять деревню. Пробовали обойти минное поле. Но за огромной сосной, разбитой снарядом, находился вражеский пулемет.

Побеседовав с солдатами, Чапичев обратился к командиру подразделения с просьбой разрешить ему уничтожить гранатой немецкого пулеметчика.

Командир внимательно посмотрел на корреспондента и резонно заметил:

— Даже чемпиону мира и то не добросить, а вам тем более!

— А если все же попробовать, — не унимался Чапичев и, задорно сверкнув смоляными глазами, попросил гранату.

— Пробовали уже. И не раз.

— Тут нужно хитрость применить, отвлекающий момент, так сказать, устроить. Вот я и хочу попробовать обвести фрица. Вы здесь курите, дымите посильнее и на меня не обращайте внимания. Следите только за немцем. Да и меня не подстрелите, когда буду разыгрывать перебежчика…