Шрифт:
— Сашо-ок! — крикнула Катя, но Сема безнадежно махнул рукой: ветер заглушал все звуки.
Долго смотрели на болото. Оно было пустынно — мертвая равнина. Казалось, что этот яростный напористый ветер вымел оттуда все живое.
Ребят волновал один и тот же вопрос: неужели Санька пошел в глубь болота? Но если бы они произнесли этот вопрос вслух, он прозвучал бы по-разному. У Вовки в нем была бы не только тревога, но и восхищение, «Вот это парень! Я бы побоялся!» — честно признался он самому себе. Катя с ужасом думала: «Неужели он из-за меня? Только бы ничего не случилось! Пусть все будет хорошо! А я больше никогда насмехаться над ним не буду!» У Семы были деловые мысли: «Если он в болоте, то придется искать всей деревней. Втроем не найдешь. Мы посмотрим только на берегу».
Сема указал на пенек и сказал Кате:
— Сиди. Жди.
Повернувшись к Вовке, он махнул рукой направо:
— Идем.
— Может, разделимся? — предложил Вовка. — Ты направо, а я налево! Скорее будет!
— Идем! — требовательно повторил Сема.
Он не хотел отпускать Вовку одного, и они пошли вдвоем, а Катя осталась сидеть на пеньке.
Ветер дул ей в лицо, но она смотрела на пустынное болото, пока не заслезились глаза. Катя прикрыла их и, как во сне, увидела Саньку. Он то проваливался в трясину, то бегал внутри круга, образованного минами.
Катя больше не могла сидеть молча и ждать.
— Сашо-о-ок! — крикнула она и испугалась. Подумала, что Сема и Вовка могут услышать ее и повернуть назад. Она теперь была убеждена, что Санька бродит где-нибудь как раз в той стороне, куда направились ребята. Но они не дойдут до него, вернутся, подумав, что она зовет их. Кате послышались даже какие-то звуки, похожие на шлепанье босых ног по грязи.
Шлепанье повторилось, но совсем с другой стороны. Катя порывисто обернулась. По тропинке бежал странный человечек в изодранных штанах, в мокрой, заляпанной илом рубашке.
Это был Санька. Увидев Катю, он остановился и несколько раз повторил:
— Ты!.. Ты!..
— Я! Я!.. — отвечала Катя.
Они стояли на грязной тропинке и смотрели друг на друга растерянно-счастливыми глазами.
Санька провел ладонью по лицу.
— Не плачь! — сказала Катя. — Ведь все хорошо!
— Я не плачу! — хрипло ответил Санька. — А голос у тебя!.. Ты простыл?
— Нет... Я кричал долго звал...
Вернулись мальчишки, встревоженные криком Кати. Вовка затормошил своего дружка.
— Где был-то, чудило!.. Катька тронулась со страха! Мишук шипит ужом! Ну и даст он тебе жизни!
— Цел? — сдержанно спросил подошедший Сема.— Ну и ладно... Пошли.
Он ничем не выразил своих чувств, если не считать дружеского шлепка по плечу, которым он наградил Саньку.
А Санька молчал, расслабленный и счастливый. Так хорошо ему еще никогда не было. Он улыбался беспомощно и виновато, как ребенок.
— Пошли, — повторил Сема.
— Да подожди ты! — воскликнул Вовка. — Дай поговорить!
— Посмотри, — Сема взял Вовку за подбородок и заставил взглянуть на солнце. — Садится.
— Ну и что?
— Мишук деревню всполошит.
— Деревню? — встрепенулся Санька и мгновенно представил встречу с колхозниками, с перепуганными отцом и матерью. И откуда силы взялись у Саньки. — Скорей! Скорей! — заторопился он. — Где тут дорожка к дому?
Тропка оказалась совсем рядом. Присмотревшись, Санька увидел осинку с обломанной веткой. Он несколько раз пробегал мимо этого места. Но страх — плохой попутчик. Не заметил Санька свою метку.
Когда лес остался позади и Сема вывел ребят на пригорок, откуда была видна деревня, Мишук, Гриша и команда Гени Сокова шли на пасеку.
За этот показавшийся очень длинным день усачи побывали везде, куда мог уйти Санька: в Обречье у Марии Петровны, на Болотнянке, на ферме у доярок. С каждым часом беспокойство за Саньку усиливалось. К вечеру мальчишки стали тревожиться и за ребят, отправившихся к болоту. Мишук решил больше не ждать. Усачи пошли посоветоваться к деду Евсею. Еще несколько минут — и об исчезновении Саньки знала бы вся деревня.
СУДЯТ ЛИ ПОБЕДИТЕЛЯ?
Главными обвинителями были Мишук и Гриша, который чувствовал себя незаслуженно обиженным. Ведь он рассказал Саньке, что починил и перепрятал автомат! А чем тот отплатил ему? Не только не предложил пойти вместе к болоту, но даже не намекнул на это!
Оглядев грязного, измученного Саньку в мокрой порванной рубашке, на которой не осталось ни одной пуговицы, Мишук сказал:
— Отправляйся домой! Завтра разговор будет! Санька взмолился: